– В смысле, бить? – спрашивает Такер.

– Да. У каждого человека есть три уязвимых части тела: глаза, нос и вот здесь. – Он касается основания шеи. – Если ударишь ребром ладони по одному из этих мест, получится на продолжительное время вывести человека из строя, чтобы убежать – если удар не собьет его полностью с ног.

Такер смотрит на ребро своей ладони.

– Что, если я ударю недостаточно сильно или не туда?

– Нос – самая простая цель. Но надо бить снизу вверх, вот так. – Оуэн медленно показывает движение, поднося ребро ладони к носу Такера, словно собирается его ударить. – В носу много нервных окончаний, поэтому если ударить туда, будет чертовски больно и заслезятся глаза.

Такер весь в сомнениях.

Оуэн показывает на него.

– Попробуй.

Такер повторяет движение, вскинув ребро ладони к носу Оуэна.

– Вот так?

– Именно так.

Он снова и снова отрабатывает это движение с Такером, объясняя каждый шаг.

Первые несколько раз Такер сбивается с цели или неверно наносит удар. С каждой неверной попыткой он кажется все более расстроенным.

– Мне никогда не удастся сделать это правильно.

– Попробуй еще раз, – говорит Оэун, напоминая отдающую приказ Каттер.

– Я уже десять рад пробовал, – произносит Такер.

– И мы продолжим пытаться, пока ты не поймешь. Так попробуешь снова или сдашься?

– На боксерском ринге нельзя сдаваться, – говорит Лазарус.

– Наверное, это касается только боксеров, – отмечает Такер.

– Не важно, кто ты, – говорит Лазарус. – Ринг – для боя, а не для того, чтобы сдаваться. Бывает, бьешься против кулаков, а бывает, против воли.

– Давай. – Оуэн жестом просит Такера повторить. – Выпрямись и сосредоточься. Представь удар до того, как нанесешь его. Доведи до конца каждый шаг.

– Хорошо.

В этот раз Такер двигается решительнее и подносит ребро ладони к носу Оуэна.

– Вот так, парень, – кричит Лазарус. – Как Давид и Голиаф.

Такер смотрит на руку.

– Я сделал это. Ты видел?

Оуэн кивает.

– Да, и почувствовал тоже.

– Ох, черт. Извини! – Такер смотрит на руку, словно только что выпустил из пальцев огонь.

– Нам надо тренироваться, но ты понял, как это работает.

Оуэн поднимается и замечает, что я за ними наблюдаю.

– Но если мне попадется такой человек, как ты, знающий, как драться? – спрашивает Такер.

– Если не уверен, что можешь сделать это быстро, надо отвлечь человека.

– Хорошо.

Мне вдруг становится интересно. Отвлечение атакующего – продуманная стратегия, как в самозащите, так и в спорте.

Оуэн показывает жестом Такеру.

– Есть четвертак?

Лазарус перестает играть в шахматы и смотрит на них, как будто ему тоже любопытно.

Такер хлопает по штанам.

– Не с собой. У меня нет карманов.

– У меня есть.

Лазарус встает, достает из кармана четвертак и подносит к канатам.

– Спасибо.

Оуэн берет его и несколько раз подкидывает в воздух.

– Что ты будешь с ним делать? – спрашивает Такер.

– Смотри. – Оуэн встает перед Такером, как стоял Гарретт на парковке во время футбольной игры. – На тебя идет Гарретт или какой другой придурок, верно?

Такер кивает.

– Да.

Оуэн подкидывает монету, в этот раз выше. Она взлетает над головой Такера, и Такер смотрит вверх, следя за ней. Как только Такер отводит взгляд, Оуэн наносит удар и делает вид, что бьет в нос.

– Я не был готов, – отмечает Такер.

Монета падает на мат между ними.

– В этом весь смысл. Если что-то подкинуть в воздух, в девяти случаях из десяти человек посмотрит вверх. Это даст время нанести удар, не дав противнику сосредоточиться.

Очень-очень умно.

Такер поднимает четвертак.

– Такова моя стратегия?

– Не критикуй. Это работает. Можешь использовать, что угодно: ключи от машины, ручку…

– Кажется, теперь я начну носить четвертак. – Такер улыбается мне и нагибается через канаты. – Ты Пейтон, верно? – Оуэн сердито смотрит на него, и Такер неловко прочищает горло. – Я Такер. Учусь в девятом классе в школе Блэкуотер.

– Приятно официально с тобой познакомиться.

Очевидно, он помнит меня с той ситуации на парковке.

– А ты там неплохо смотришься. – Понимаю, что Оуэн может решить, я говорю с ним, и выпаливаю: – Такер.

– Спасибо. Оуэн обучает меня самозащите. – Он ныряет между канатов и спрыгивает с ринга. – Но мне пора. Мама заберет меня через несколько минут. Спасибо, Оуэн.

Такер берет скейтборд, прислоненный к стене.

– У тебя новая доска.

Рада видеть, что Такер снова катается.

– Да. – Он надевает толстовку. – Кто-то оставил вчера на моем крыльце. Увидимся позже.

– Ты отлично справился, – кричит ему вслед Оуэн.

– Очень круто, что ты учишь его защищаться, – говорю я после ухода Такера. Оуэн переводит взгляд на меня.

– Хочешь, могу и тебя научить.

– Мне и так хорошо. Уже знаю, как о себе позаботиться.

– Серьезно? – Оуэн качает головой и поднимает один из красных канатов. – Докажи.

– Это сложновато.

Стучу по ортезу, мне не нравится, что Оуэн бросает мне вызов, зная, что я не могу его принять.

– Можно не в полную силу. Я согласен на демонстрацию. – Он все еще держит канат и взмахивает рукой в пригласительном жесте. – Сцена ждет.

Самодовольное выражение лица Оэуна закрепляет сделку.

– Хорошо.

Когда подхожу к рингу, Оуэн протягивает мне руку. Беру ее, и в момент контакта из кончиков моих пальцев вырывается теплый поток и опускается до пальцев ног. Его рука скользит за мою спину, и он поддерживает меня, когда я ныряю между канатами. Первой проходит здоровая нога, и хватка Оуэна на моей талии усиливается, когда я просовываю вторую.

– Спасибо.

Когда обе ноги оказываются на поверхности ринга, Оуэну больше не нужно меня держать, но его рука чуть задерживается.

Отступаю и перекидываю хвостик через плечо.

– Теперь я отделаю тебя?

Как-то не очень хорошо прозвучало. Почему при нем я продолжаю говорить не то?