– Этого не может быть! Логофет знает Заоблачность лучше, чем самого себя! – Фирн, напившись кристально чистой воды, вернулся на прежнее место и снова застыл, как каменное изваяние.

Мысли Нимбуса путались. Странно, подумал он. Как можно знать лучше себя то, чего ты никогда не видел? Отец говорил, что враги пришли в наш мир для того, чтобы завоевать наши земли, но сколько Нимбус не подслушивал их разговоры, ни разу они не говорили о нападении на Заоблачность. Наоборот, они ведут себя так, как будто именно они были изгнаны со своих земель. Что-то странное, не поддающееся пониманию, происходит здесь. Нимбус попытался вспомнить видение сражения, которое он увидел с помощью отца, но в памяти его появлялись только нечеткие картины. Он не видел лиц, не помнил запахов, не слышал криков и стонов, как ни пытался оживить это воспоминание в своей голове. Как же плохо не помнить своей жизни, думал он. Больше всего на свете он мечтал увидеть лицо матери, но та часть жизни была темным пятном в его сознании. Она начиналась с пробуждения в темной, поросшей серебристым мхом хижине. Еще одно обстоятельство казалось Нимбусу странным, но он не решился спросить об этом отца. Если его магия настолько сильна, что он смог сделать так, чтобы враги приняли Нимбуса за своего, да еще и возвели его в ранг героя, почему отец не может внушить им, что им не место в Заоблачности?

– Нам пора, Нимбус! – прервал его мысли Фирн. – Время вышло, а Логофет так и не появился. – Фирн был явно расстроен и, тяжело вздыхая, направился к входу в пещеру. Нимбус поднялся и посмотрел в сторону расщелины, где еще недавно они с отцом выжидали удобного момента. Он надеялся, что отец сейчас там и наблюдает за ними.

– Ты идешь, Нимбус? – Фирн уже стоял в пещере, и Нимбус поспешил к нему. Через минуту вода, сорвавшись со скалы, с грохотом понеслась вниз.

⁂

В эту ночь Нимбус не спал. Огромная Луна, зацепившись за крону неподалеку растущего дерева, наполняла пространство его комнаты мягким светом. Нимбус подошел к окну и открыл медальон. В его зеркальной поверхности отразился свет, и лунные зайчики побежали по стенам.

– Здравствуй, Нимбус! – услышал он голос отца и посмотрел на Луну. Едва различимые очертания его лица появились на ее мерцающем лике.

– Я ждал тебя, отец! – забыв об осторожности, восторженно произнес Нимбус. – Ты оказался прав! – спохватившись, перешел он на шепот. – Когда я появился здесь, никто не заподозрил, что я твой сын. Твое магическое внушение подействовало, и меня приняли за какого-то отважного мальчика, который, вероятно, погиб во время сражения. Но это не главное! У нас появился шанс, отец! Ровно шесть дней в одно и то же время они будут останавливать воды семи водопадов! Сегодня я был там вместе с младшим из братьев.

– Не спеши радоваться, сын мой! – Нимбус услышал в голосе отца едва сдерживаемые слезы, и сердце его сжалось в комок от предчувствия беды. – Прошлой ночью свершилось непоправимое, Нимбус! – продолжил Амарус. – Мы с нашими воинами укрывались в лесу неподалеку отсюда. Ночь была темной, и это было нам на руку. Я выставил посты и отправился отдохнуть. Проснулся я от страшного шума. Со всех сторон раздавались крики, стоны, казалось, плачет сама земля. С трудом я понял, что на нас напали под покровом ночи! Нас убивали спящими. Я хотел было вступить в бой, но мой посох… Они забрали его, Нимбус! Я ничего не смог сделать, – он замолчал, и Нимбус заметил, что по его щекам текут слезы.

– Что теперь будет, отец?

– Тебе нужно бежать, Нимбус! Посох потерян, а без него магическое воздействие не будет долгим. Скоро они поймут, что ты мой сын, и тогда не миновать беды!

– Сколько у меня еще есть времени, отец? – в глазах Нимбуса стояли слезы, но он сдерживался из последних сил.

– Не больше недели. К сожалению, я уже не смогу тебе ничем помочь, вся надежда только на твою силу и магию, – ответил Амарус, и Нимбус заметил, что его лицо теряет четкость линий.

– Не уходи, отец! – в голосе Нимбуса послышалось отчаяние.

– Я теряю силу, Нимбус! Ты больше не сможешь видеть меня в лунном свете. Сейчас я должен вернуться и позаботиться о брате Нирасе. Мы будем ждать тебя у нашего озера. Возможно, нам удастся найти укромное место, где мы сможем спрятаться и спокойно провести остаток своих дней! Прощай! – лицо Амаруса растаяло, и Нимбус больше не сдерживал слез. Он плакал беззвучно, а затем его лицо стало спокойным и в его глазах появилась уверенность.

– Я не буду бежать, отец! – сказал он в пустоту ночи. – Я вернусь к тебе с победой или погибну, неважно, но я сделаю все возможное, чтобы остановить это зло!

⁂

На большой лесной поляне, залитой лунным светом, Амарус собрал всех своих подданных. Огромные чудовища в свете Луны казались еще больше. Их было так много, что можно было принять это колыхающееся море за одно, невиданных размеров отвратительное существо. Амарус, опираясь на посох, стоял чуть поодаль. Он был так доволен собой, что его лицо озаряла несвойственная ему улыбка. Все шло так, как он запланировал. Нимбус, напитанный ненавистью, сделает все сам. Амарус не сомневался в этом. Этот мальчишка жизнь отдаст за него. И такой исход вполне устраивал Амаруса. Природная сила магии Нимбуса, подпитанная силой Луны и магией Амаруса во время ритуала у озера, была разрушительна, и ее вполне хватит, чтобы уничтожить все живое там, за семью водопадами. Амарус был уверен, что Нимбус не станет бежать. Его отважное сердце, жажда мести за мать и отца и полное безрассудство сделают свое дело. Нимбус обязательно постарается уничтожить врагов. И произойдет это в ближайшие дни.

Амарус посмотрел на варканов, нужно было до рассвета покинуть эти места. Здесь им уже было нечего делать. Скоро свершится то, о чем долгие годы, сидя в хижине отраженного мира, мечтал он. Он станет единственным хозяином Заоблачности. Вся небесная вода будет в его власти, и мир под его ногами накроет хаос. Засуха, мор, страдания и войны. Смерть, жестокость и боль. А затем тьма, только тьма будет править миром. Амарус вспомнил опустошенные глаза Нираса. Его место теперь там, в отраженном мире, и ему никогда не удастся выбраться оттуда, его безвольное тело и разум будут прозябать там вечно, и вечность будет спутницей Амаруса и тьмы.

– В путь! – подняв посох над головой, сказал Амарус, и белое море, услышав команду хозяина, сдвинулось с места. Лес застонал под лапами тысяч великанов, а Амарус, поднявшись над лесом на облаке, еще раз посмотрел туда, где грохотали едва различимые вдали воды семи водопадов.

⁂

Анхель нес Одежавель на руках. Она мирно посапывала, прижавшись своей белокурой головкой к его плечу, и улыбалась во сне. Логофет едва поспевал за ними и от этого ворчал всю дорогу. Они уже несколько дней были в пути. Пейзаж белоснежной каменной долины не менялся, изредка им попадались небольшие речушки и родники, где они утоляли жажду. Анхеля уже не удивляло то, что ему совсем не хотелось есть, да и Одежавель не капризничала по этому поводу. Казалось, вода долины давала все необходимое. Логофет, привыкший к сытной жизни, конечно, страдал от отсутствия всевозможных вкусностей, и порой ему снились удивительной красоты блюда, которые он так любил в те прекрасные времена, когда мир был прежним. Во время их ночных остановок Анхель всегда засыпал последним, и ему не раз приходилось наблюдать, как Логофет ворочается во сне, с аппетитом покусывая свой хвост. Одежавель была на удивление послушным ребенком, и у Анхеля, никогда не имевшего опыта возни с малышами, совершенно не было проблем с ней. За все время их пути Анхель ни разу не наблюдал ее в плохом настроении и чувствовал, что малышка очень привязалась к нему. Только иногда перед сном, прижавшись к сонному Логофету, уже засыпая, она всхлипывала, и взгляд ее делался грустным. Логофет предположил, что она скучает по своему Хранителю Армариусу. Одежавель заворочалась и проснулась.