Но все оказалось не так, как предполагала Нина.

Однажды Оскар явился домой пьяным и со слезами на глазах начал рассказывать ей историю своей семьи.

Его папаша был нищим эмигрантом из местечка под Львовом. Тридцать лет назад он отправился в Америку через Гамбург, и у него было так мало денег, что несколько дней ему пришлось ночевать у парадного подъезда Рейхсбанка. Там он насмотрелся на красивых и богатых людей и решил, что возьмет себе фамилию «Рейх» – на счастье.

В Нью-Йорке он женился и открыл аптеку, но так и не смог выбиться в люди и с досады сошелся с местными социалистами. На своих тайных собраниях они слушали ораторов, приехавших из Европы, собирали гроши на «правое дело» и предавались мечтам о скорой революции в США.

На одном из таких митингов старший Рейх познакомился со Львом Троцким и они быстро нашли общий язык на почве еврейского счастья и социальной несправедливости.

В 1919 году фортуна все-таки улыбнулась Рейху: в Америке ввели Сухой Закон, и из продажи исчезли все спиртосодержащие продукты – за исключением лекарств. Имбирная настойка не попадала под запрет и, заняв денег, Рейх с подросшим сыном скупили весь запас имбиря в порту – так они оказались единственными в Бронксе законными торговцами алкоголем. Буквально за год они сделались миллионерами, а вскоре Лев Троцкий списался с Оскаром и позвал его делать деньги в Россию.

– Нина, я – круглый идиот! – плакал он ей в колени. – Большевики уже не слушают меня. Пока Троцкий был у власти, я мог делать все, что угодно… А сейчас меня обвиняют в том, что я незаконно вывожу из страны валюту… Но ведь мы изначально об этом договаривались!

У Нины все оборвалось внутри.

– А как же мои выездные бумаги? Вы же говорили, что легко раздобудете их!

– Существует только один способ увезти вас из СССР, – сказал Оскар, глядя на Нину несчастными глазами. – Вы должны выйти за меня замуж и подписать на мое имя генеральную доверенность. Тогда я смогу от вашего имени обратиться в американское посольство где-нибудь в Европе.

Нина растерялась.

– Но я не могу – у меня нет никаких документов!

– Советский паспорт мы вам сделаем – я уже обо всем договорился. Главное, получить американскую визу и разрешение на выезд из ОГПУ.

Нина попросила дать ей время, чтобы подумать.

В теории замуж выходила не она, а баронесса Бремер; Шило от этого не пострадает – для нее этот брак недействителен, а Клим ничего не узнает. Да и какой смысл сокрушаться по поводу фиктивного брака, если Нина уже изменила своему настоящему мужу – и это невозможно ни отменить, ни исправить?

«Я вернусь домой и начну жизнь с чистого листа», – решила она и на утро дала согласие и на брак, и на подписание доверенности.

2.

Клим не ответил ни на одну из Нининых телеграмм, потому что он был здесь, в Москве.

Можно было представить себе, что он подумал о Нине, узнав о ее новом браке. Клим мог простить ей все, что угодно, но не это.

Когда он уехал, она побежала назад на платформу и попыталась выяснить у Оскара, где он познакомился с Климом. Но тот сказал, что не помнит.

– Береги себя! – чмокнул он Нину на прощание. – Я буду каждый день писать тебе.

Она вернулась в опустевший особняк в Петровском переулке и без сил опустилась на скамью, стоявшую у входной двери. Что делать? Где искать Клима? Голова ее словно наполнилась влажным песком – Нина ничего не понимала и ни о чем не могла думать.

Щелкнул выключатель и на лестнице, ведущей на второй этаж, показалась Териса.

– О, вы уже вернулись! – обрадовалась она. – После того, как вы вышли из дому, мистеру Рейху звонил Клим Рогов.

Нина вскочила.

– Он оставил свой номер?!

Териса подошла к телефонному аппарату, висевшему на стене. Рядом на полочке лежала толстая записная книжка.

– Вот, держите! Мистер Рогов еще в прошлый раз звонил нам и оставил свой адрес и номер телефона.

Нина потерянно смотрела на ее карандашные каракули. Клим жил на Чистых Прудах, в пятнадцати минутах езды на машине.

3.

Извозчик подвез Нину к дому, в котором помещался книжный магазин «Московская саванна». Войдя в небольшой уютный дворик, она поднялась на крыльцо и замерла, глядя на свою тень на двери.

Маленькая круглая шапочка, пушистая шуба, да и вообще каждая вещь, надетая на Нину, были куплены на деньги Оскара и являлись свидетельством ее преступления. Как во всем этом показываться на глаза Климу?

Дверь распахнулась, и на крыльцо вышел рыжий мужчина в пальто нараспашку.

– Миссис Рейх? – воскликнул он радостно. – Вы ко мне или к Климу?

Она нахмурилась:

– Мы с вами встречались?

– Ну конечно! Моя фамилия Элькин. Помните, я приходил к вашему супругу – потолковать насчет продажи автомобиля?

Нина совсем его не помнила – к Рейху постоянно ходили какие-то люди.

– Раньше у меня была автомастерская, но я бросил это дело, и теперь распродаю имущество, – пояснил Элькин. – Ваш муж обещал подумать насчет покупки моего авто.

Он полез в карман и достал визитную карточку с оборванным уголком.

– Вот, держите! Большая просьба: напомните Оскару обо мне!

Нина кивнула.

– Он сейчас в отъезде, но я скажу ему, когда он вернется.

Она быстро прошла мимо Элькина в подъезд и поднялась на второй этаж.

Маленькая лестничная площадка, круглое окно, нарядная дверь с бронзовой ручкой в виде смешного жирафа…

Нина перекрестилась, будто ей предстояло прыгнуть в ледяную полынью, и нажала на кнопку звонка.

В глубине квартиры запели колокольчики, и через несколько страшных, томительных минут на пороге появился Клим.

На нем была белая рубашка с расстегнутым воротом, темно-серый жилет и такие же брюки. Стрижка была другая – слегка короче, чем раньше.

– Здравствуй… – ослабевшим голосом произнесла Нина. – Я могу войти?

Он не шелохнулся.

– Чего тебе надо?

– Я хочу поговорить.

Хлопнула входная дверь, и снизу раздался голос Элькина:

– Очень прошу вас, не забудьте про мое авто!

Клим перевел взгляд на Нину.

– Проходи, – сухо бросил он. Ему явно не хотелось, чтобы его сосед стал свидетелем семейной ссоры.

Нина сняла шубу и расшнуровала ботики. Клим не предложил ей помощь и не показал, куда можно повесить одежду.

– А где Китти? – спросила Нина.

– Ее тут нет.

Она прошла вслед за ним в комнату с окнами из цветных стекол. Клим показал Нине на диван, а сам сел на подоконник – как можно дальше от нее. Он смотрел на нее с таким видом, будто изумлялся: «И как у нее хватило наглости явиться сюда?»