меня все мелкие новости, и я отлично ее понимал, в последние дни мы даже поговорить не успеваем. И я ни за что не забуду включить это в счет, который предъявлю врагу, когда его поймаю. Не знаю, пока, как и где, но достану непременно.

Три дня духи рыскали по степи как голодные волки, но так ничего и не нашли. Искал и Ештанчи, искали его многочисленные знакомые и почитатели.

Искал и ковен. Древни доложили мне об этом сразу же, как только маги, осторожно выяснив, чем я занят в последние дни, начали собственный поиск. Они пересекали степь порталами, не жалея накопителей и я мог их понять. Неуютно ощущать себя рыбкой на крючке, если всегда был хозяином жизни.

А я в эти дни упорно искал новые ловушки, точно зная, они где-то есть и кто-то сейчас идет навязанной ему тропой. И к вечеру третьего дня вдруг понял, что просмотрел одну почти у себя под носом.

Точнее, сунутую мне под нос. Всплыло в памяти и так не дающее покоя лицо Зина, его горькие слова… «не наш». А почему я в тот момент причислил его к магам и королю? Почему не допросил Саррена?

– Он болеет, – доложили древни, когда я попросил найти бывшего сыщика, – лежит, не вставая в своем замке. Собрал всех родичей… никуда не выпускает, чтобы успеть попрощаться, как станет хуже.

В тот момент мне ничего не показалось странным в этой истории. Больные люди часто бывают капризны и упрямы, словно малые дети. Но к вечеру неожиданно начала тревожить какая-то неправильность, неестественность этого каприза. Даже не понимая, чем именно меня так раздражает принесенная древнями новость, я никак не мог заставить себя о ней забыть.

Но на время отринуть ее подальше мне все же удалось, и помогло в том появление Дора.

– Духи нашли человека, у которого есть вещи тех угонщиков, – сообщил он, выскочив из зеленого пути и торопливо хватая кувшин с холодным мятным лимонадом.

В степи в эти дни стояла страшная жара, грозившая перейти в засуху. А мой напарник мотался по бездорожью наравне с магами ковена. И даже опережая их, как я подозревал.

– Так ты пойдешь?

– Разумеется, – кивнул я, поспешно хватая походный пояс и широкополую шляпу из белого войлока, – а кто он?

– Мелкий скотовод. Сам пасет свое стадо, с ранней весны кочуя по холмам и распадкам. К осени уходит на юг, там начинается сезон дождей и поднимается вторая волна трав. Готов?

Зеленая плеть обвила меня за торс, подняла над землей и утащила в шуршащий туман пути, чтобы выпустить уже очень далеко от дома.

– Нет, я давно их не видел, – обмотанный стареньким белым платком степняк невозмутимо помешивает немудреное варево, – хотя раньше часто приезжали. Наш скот не брали… а мы их не выдавали. Жить всем как-то нужно.

– Зачем тогда ты взял их вещи?

– Так ведь не спрятанные, а потерянные! – даже задохнулся от возмущения скотовод. – Под кустиком валялся узел… и не новое, а ношеное. Мне что, бросить нужно было? Или бегать по степи, кричать, чье это?

– Не нужно, – успокоил я, – просто, раз они тут были, значит, стадо князя Шуари – их рук дело.

– Нет! – С насмешкой смотрит кочевник, – хоть самого князя спросите, могут ли пятеро всадников незаметно увести отсюда в Этавир стадо коров, да еще и с телятами?

– Но тут поблизости сквозное ущелье, – пытливо смотрит на него Дор.

– Поехали, – обозленный останец вскочил на ноги и свистнул.

Прибежавшие пастухи, в основном его дети и племянники, послушно выслушали указания хозяина, и разделились. Один сел к костру, помешивать обед, остальные помчались ловить и седлать коней.

– Тут недалеко, – вскочив на лошадь, скупо буркнул кочевник, – часа за два доедем.

– Сначала скажи, куда ты нас тащишь, – не тронулся с места Дор, – а потом посмотрим, может, ехать и не придется.

– К выходу из того ущелья, где, как вы говорите, прошло стадо коров. – нехотя пояснил степняк.

– Туда уже открыт путь, – зеленая лапа сдернула останца с седла и утащила в крутящийся смерчем туман.

Возле гор было прохладнее, тени от высоких скал прикрывали россыпи валунов на дне ущелья, а брызги от бурного ледяного потока доставали до поросших ежевикой и дикой малиной склонов.

– Попробуйте пройти хоть немного, – с ехидцей кивает на ущелье скотовод, но я отрицательно качаю головой.

Зачем напрасно тратить силы и время, если заранее понятно, что пройдет тут только Дорик. И лишь с помощью магии. А тем, кто не умеет строить мостики из корней и плетей кустов и трав, лучше поберечь ноги. И никакая корова не проберется через завалы валунов, тем более со слабым теленком.

А поскольку Сард утверждает, что с той стороны стадо вышло именно из этого ущелья, значит его вели порталом. И это обошлось угонщикам так дорого, что о выгоде и речь не шла. И лучше бы им вообще не ввязываться в это дело. А они привели коров и продали… значит прибыль все же была. Вот только куда делись воры, получив расчет?

– Куда? – Спросил Дор, и я ответил так же коротко.

– К Сарду.

Больше нам тут незачем сидеть. Если контрабандисты живы, в чем я не безосновательно сомневаюсь, маги их отыщут и допросят, но для меня в этих сведениях ничего ценного не будет. Глупо предполагать, что настолько умный и осторожный враг, каким он постепенно нарисовался в моем представлении, лично пойдет подкупать каких-то угонщиков скота.

Ну а если он, или его пособники, все же расправились с нечестными степняками, то нам тем более делать тут нечего. За порядок в Остане отвечают нукеры хана.

Сыпанув скотоводу золотых квадратиков, напарник отправил его назад, к костру, и открыл для нас путь в Гольдор.

Глава шестнадцатая

Сард нашелся возле моста через речку, служившую моим владениям границей. Наместник спорил о чем-то с главой обоза, доставившего в гоблинор струганые доски и брус.

– Нет, так мы продавать не будем, – упорствовал торговец, – так никто не делает. Вот выберем место посуше, сгрузим товар, поставим шатры, походим по вашему рынку, посмотрим цены, тогда и начнем понемногу торговать.

– Какие цены… – раздраженно фыркнул Сардат, – нет у нас рынка. Мы все берем чохом, потом делим.

– Слишком хитрые, – съязвил обозник, – мы работали, тащили в такую даль, а вам весь навар? Не будет такого и не мечтайте. Торговать будем по правилам. Показывайте, где места свободные, а участок мы сами выберем.

– За речкой, – устав слушать их спор, шагнул я из тени