меня изнутри.

— Помнишь, — с удовлетворением в глазах кивнул Ньорд. — Если бы не тот Безымянный Бог, что был с тобой рядом мне бы не удалось вытянуть тебя в одиночку. Но даже так…

Он к сожалению обвёл себя с ног до головы.

— Моё эфирное тело истончилось, Магнус. Чтобы сдержать тот выброс и я потратил слишком многое. Не думаю что мне осталось больше пары недель. Поэтому я и хочу поделиться. Хочу научить тебя сдерживать силу крови ассов. А иначе…

— Иначе, рано или поздно будет второй срыв, — закончил за него я. — И тогда мне уже никто не поможет.

Добавить тут было нечего и Ньерд молча кивнул.

— Магнус? — окликнул меня женский голос.

Я обернулся даже с некоторым испугом. В веренице новых знаний я будто провалился в себя, забыв что стою посреди набитой людьми площади.

А когда мои глаза нашли того, кому принадлежал голос я растерялся. Нет, я и раньше не раз робел перед бабушкой Насти. Что уж говорить, несмотря на возраст богиня смерти, Мара умела давить авторитетом. Но сейчас…

Сейчас она больше не выглядела как жилистая, но ещё сильная бабушка в самом расцвете пенсионного возраста. Сейчас она была молода и прекрасна, как может быть прекрасна девушка в шестнадцать. И тем не менее это была она.

Но поразил меня не облик молодой богини смерти, а руки. Вернее то, что было в этих руках. На поясе богини смерти висел Серп Жизни. Пальцы богини смерти держали тонкую, точно паутина, нить нить чьей-то судьбы, которую та сматывала в клубок. И что самое страшное — я видел подрезанный серпом конец этой нити.

Сердце пропустило один такт.

— Прости, — с сожалением произнесла она и исчезла, растаяв дымкой в толпе.

Я знал что значит встреча с Марой. Мир потускнел, сжался настолько что я едва мог вдохнуть. Пульс же наоборот отбивал набат моего сердца. А ноги уже несли меня прочь, к набережной Тибра, в мутных водах которого друзьям была нужна моя помощь.

К сожалению я не сразу услышал селектор внутренней связи. В нём давясь слезами кричала Настя. Девушка всей пыталась быть моим «ведущим», однако подступившие эмоции скатывали всё обратно к рыданию.

Я уже не таясь творил волшебство. Живой доспех Аквила развернул крылья неся меня над водой точно ангела. Чернильные росчерки смешивались с водой превращая их в подвластную моей магии стихию.

Вода расходилась точно песчаные буруны, обнажая позеленевший от времени подол мостовой. И рассеченную решетку, из которой на моих глазах выбирались четверо: отец, Белка и Кузбасс — боевики из его команды, Пуговка и Ант.

Разговаривая с Ньордом я пропустил момент когда здоровяк ослушался приказа и тоже бросился на помощь. Но увы, даже его оказалось мало… Почти трёхметровый гигант рыдал навзрыд, баюкая, в широких как экскаваторный ковш ладошках, тела Фобоса и Кости.

И если по поводу Фобоса можно было не переживать, если он мёртв здесь значит уже возродился возле своего Тотема, то Костя…

Не знаю что было написано у меня на лице. Наверное то же самое что в немой истерике изображал Ант, ведь только что мой клан впервые понёс первые безвозвратные потери. Однако ему хватило мужества чтобы взять командование.

— Развеивай свою магию, — мрачно произнес он. — Уходим.

* * *

Капище мамонтов. Раньше это название навевало на меня положительные эмоции. Теплоту очага, который смиренно поддерживала дожидаясь меня Катя. Приятные воспоминания наших посиделок с друзьями. Бесконечные дрязги девчонок и вечно пропадающий из дома перевёртыш Пётр. А теперь…

Высокий, раза в полтора выше усадьбы костёр облизывал небо и чадил окрашивая облака в траурный цвет. Сегодня, попрощаться с так и не вступившим в клан, но погибшим за его идеалы, собрались все. Почти две сотни клановых одарённых, боевики из крыла Фобоса, крафтовики клана и почти три сотни родственников и тех кто знал лучше меня.

Как жить тяжело было стоять и видеть как Катя обнимать бездыханное изломанное тело старшего брата. Невыносимо было смотреть глаза старшего Абрыкина. В отличие от остальных он не плакал. Его слёзы давно вытекли в тризнах по сыновьям которые умерли ещё в эпоху клановых войн. Однако от этого произносить слова поддержки было не легче…

И вот, настал момент когда Константин безмятежно лежал на перине из еловых брёвен. Чующий добычу огонь облизывал его унты и увешанные бисером запястья. А его верный друг, и боевой брат — боевой мамонт Фома своим ревом содрогал, казалось, всю Воттовара. Он завывал точно ангар, и не в силах унять боль в потери силился перекричать завывания ветра и треск поленьев, что медленно пожирали тело его хозяина.

В какой-то момент, в самом окончании тризны, когда каждый мог подойти подойти и попрощаться на поляну вышел матёрый медведь.

— Костя… Он… — едва всё закончилось Катя бросилась в объятия матери. — Он ведь был не должен. Но пошёл… Костя… Ну почему он?

Наблюдая за этой картиной я чувствовал как первая из моих жен отдаляется от меня. За прошедшие сутки моя морферика не сказала мне слова. И, клянусь, в её глазах я читал обвинение в гибели брата. И от этого было не слаще.

— Уймись, — усталым но всё ещё твёрдым голосом главы клана её отец. — И не гневи богов, дурёха. Ты видела пламя — Костя умер как воин! Хозяин тайги принял его как равного! Теперь он в краях вечной охоты…

На последних словах дядя Ваня не выдержал и из-за трясущегося подбородка «сжевал» последние слова. Тут, глава клана приручателей будто вспомнил обо мне. Ещё крепкий старик выпрямился и обратился, сделав ко мне шаг.

— Не вини себя, Магнус, — произнес он будто смирившись с потерей перца. — Такова судьба.

— Я… Дядя Ваня… Если бы я знал… Если бы мог… — мысли из-за волнения путались, а потом хоть сколько-нибудь внятных соболезнования у меня не вышло.

— Не «дядя Ваня», — покачал головой Абрыкин старший. — Я потерял Костю, и его не вернуть. Но меня всё ещё есть ты! С этого момента можешь называть меня «папа».

Тут он бросил на зарёванную Катю осуждающий взгляд.

— И ты не смей винить мужа! — едва не прорычал он, от чего девушка будто забыла как плакать. — Так сложилось судьба. И теперь ваша общая задача пополнить семью внуками!

Повелительно решил он.

Оставаться в усадьбе полной скорбящих родственников я больше не мог. А потому ещё раз сказав всё что мог найти сказать, нашёл Анта и Фобоса, и уже вместе мы покинули Воттоваара.

Вернувшись на летающий остров что теперь рассекал облака над Болгарией я не удивился когда обнаружил в апельсиновом саду отца.

— Когда я погибну, Магнус, похорони меня здесь, — меланхолично произнес он проведя руками по коре молодого дерева.

— Папа, — попытался протестовать я. — Что ты…

— Не перебивай и слушай: я хочу чтобы после смерти моё тело похоронили здесь!

Твёрдо, будто заколачивая гвозди, отец поставил меня перед фактом. Поставил, и тут же переключился с этой грустной темы.

— Миссию нельзя назвать успешной, но цели мы достигли, — произнес он. — Знаю что времени подходящее, но нам нужно разобрать прошедший бой.

— Да что там разбирать? — Ант в сердцах ударил себя кулаком в ладонь. — Пуговка — сука… Если бы она не слетела с катушек и была с нами…

Отец наставительно поднял палец.

— Вот первая и главная ошибка: не доверять ненадёжным! Плевать какие вы друзья, но легкомысленность Пуговки стоила жизни Кости.

Я кивнул сглатывая ком в горле. Что я ещё я мог сказать? Хотя мог! И чувствуя как лёгким не хватает воздуха я всё же начал!

— Если бы я не повёлся на появление Ньёрда… Если бы отправился сам…

— Ничего кардинально это бы не поменяло, — неожиданно сказал Фобос. — Там, в катакомбах, это была ловушка. Капкан. Нас там ждали. И не абы кто, а сам Александр Андерсон.

— И что? — скептически выдохнул я. — Мне должно быть знакомо это имя?

— Вообще-то да, — бархатным голосом прозвенели слова Карины.

Я оглянулся и увидел облачённую чёрный бархат Лилит, с накинутой на глаза вуалью.

— Александр Андерсон — основатель и глава инквизиторского ордена «Эскариот». Сильнейший и самый кровожадный цепной пёс папского престола! А ещё он — один из претендующих на престол кардиналов.

— Ты могла нас предупредить? — цедя сквозь зубы злость произнес Фобос. —