Омар стал вторым из праведных халифов (рашидин)[237] в 634 г. после смерти Абу Бакра. Ему было около 53 лет, и он славился как человек большой физической силы, образованный и неуступчивый. Хотя он не вел мусульманские армии в битву лично, он был исключительно одаренным стратегом, способным руководить войсками, находящимися за сотни миль от Медины, и доверял своим полководцам, считая, что они вполне способны наиболее эффективным образом достигнуть важных для расширяющегося исламского государства целей. Став халифом, он бдительно следил за своим публичным имиджем: на встречу с патриархом Софронием, который должен был официально передать ему ключи от Иерусалима, он явился в запыленной дорожной одежде – скромный вид подчеркнуто контрастировал с пышным одеянием христианского священника.

Однако Омар добился успеха не только благодаря своим военным талантам и харизме. Он был руководителем и духовным лидером объединения, созданного для завоеваний и подпитываемого завоеваниями, идеально соответствующего требованиям своего времени. Когда мусульмане расширяли и укрепляли свое господство в Аравии при Мухаммеде и Абу Бакре, обращение в ислам было непременной составляющей завоевания. Однако, выйдя за пределы арабоязычного мира, мусульмане не стали бездумно воспроизводить ту же модель. Проносясь по населенным кочевниками областям пустыни или выстраивая всадников и осадные катапульты под стенами великих городов Византии и Персии, они всякий раз ясно давали понять, что пришли не как армия веры, одержимая желанием обратить или уничтожить всех мужчин, женщин и детей на своем пути. Они требовали лишь одного: чтобы их противники как можно быстрее сдались и признали власть мусульманской правящей элиты. Христиан, иудеев и других монотеистов не заставляли переходить в ислам, а в некоторых случаях даже активно отговаривали от этого (из тех соображений, что, оставаясь неверными, они должны будут платить больше налогов, чем правоверные). Их освобождали от воинской повинности и обязывали только платить подушную подать джизью и управлять жизнью своих общин упорядоченным и цивилизованным образом. Мусульманские солдаты, из которых состояли завоевательные армии, обычно держались особняком от населения, стояли гарнизонами в отдельных военных городках и получали жалованье – ата, сформированное за счет налогов. Однако им не передавали в награду участки земли или конфискованные поместья: в краткосрочной перспективе эта политика помогала снизить напряжение в обществе, а в долгосрочной гарантировала, что мусульманские армии не сольются через пару поколений с местным населением, как это произошло в Римской империи.

Причины терпимости к подчинившимся без сопротивления народам не отличались большой оригинальностью: по сути, такую же политику проводили в свое время полководцы Римской республики и ранней империи[238]. Терпимость по отношению к местным религиозным практикам имела вполне прагматичные основания и как минимум в краткосрочной перспективе позволяла проводить военную экспансию, не провоцируя затяжных восстаний. Впрочем, не исключено, что в VII в. привлекательность веротерпимости заключалась не только в этом. Возможно, на фоне раздоров, отравлявших жизнь христиан в Византии, приход новой власти, мало интересующейся запутанными дебатами о духовной и человеческой природе Христа и облагающей неверных налогами вместо того, чтобы преследовать их, воспринимался как благословенная передышка.

Но конечно, это вовсе не значит, что арабские завоевания проходили в атмосфере мира и дружелюбия. Города и племена, активно сопротивлявшиеся мусульманским армиям, автоматически лишались права на приглашение в организованный круг единоверцев. Во время войн в Аравии сотням мужчин из иудейского племени Бану Курайза с одобрения Мухаммеда отрубили головы, а всех женщин и детей племени обратили в рабство[239]. Мусульмане и солдаты обеих империй много раз сталкивались в жестоких кровопролитных битвах – источники полнятся упоминаниями о тысячах, десятках тысяч и даже (хотя в это трудно поверить) сотнях тысяч погибших. Ат-Табари пишет, что после одной битвы в Персии «юные [мусульманские] воины отправились осматривать мертвых… и подносили воды мусульманам, в которых еще оставалось дыхание жизни, и убивали многобожников, в которых еще оставалось дыхание жизни… [Тем временем другие] бросились в погоню за бежавшими персами… и убивали их в каждой деревне, и в каждой чаще, и на берегах каждой реки, и возвратились вовремя к полуденной молитве»[240]. Это был путь войны и в каком-то смысле путь ислама. У нас есть много примеров, подтверждающих, что Мухаммед проповедовал о мире и терпимости, но вместе с тем в хадисах, собранных в правление Омара, встречаются обескураживающе недвусмысленные призывы к войне и насилию. Один из текстов следующим образом передает слова Мухаммеда: «Аллах ручается, что Он допустит моджахеда [святого воина], борца за Свое Дело, в Рай, если он будет убит. Если же нет, Он благополучно вернет его домой с почестями и военной добычей»[241]. Концепция джихада (буквально «борьба») требовала, чтобы все мусульмане неустанно трудились на благо ислама. В Средние века это очень часто означало взять в руки оружие и убивать других людей в ожидании награды в загробной жизни.

Фитны

Насилие и хаос, составлявшие оборотную сторону арабских завоеваний, в полной мере раскрылись в 644 г. после смерти второго халифа Омара, которого убил обращенный в рабство персидский воин по имени Пируз Нахаванди (или Абу Лулуа). Во время утренней молитвы в мечети Пророка (Аль-Масджид ан-Набави) в Медине Пируз выхватил обоюдоострый кинжал и смертельно ранил семь человек, в том числе самого халифа, ударив того в живот не меньше полудюжины раз. В хадисах говорится, что, когда лезвие вошло в тело Омара, он простонал: «Собака убила и съела меня»[242]. Через четыре дня он скончался от полученных ран.

В эти четыре дня Омар созвал на экстренный предсмертный совет шестерых самых уважаемых мусульман – сподвижников Пророка, членов той избранной и постепенно уменьшающейся группы людей, которые лично встречались с Мухаммедом и следовали за ним при его жизни. Омар поручил им выбрать из своего числа одного, который станет его преемником. Выбор пал на Османа, торговца из прославленного клана Омейя (Умайя) племени курайшитов[243]. Осман был среднего роста и крепкого сложения, с густыми волосами, с кривыми ногами, но красивым лицом, отмеченным небольшими шрамами от оспы[244]. Он одним из первых обратился в ислам и пользовался хорошей репутацией среди верующих. Ему было за шестьдесят, и он был очень богат, хотя не покрыл себя такой военной славой, как Омар. Он был серьезным и заслуживающим доверия кандидатом. Но, решив остановить выбор на Османе, совет отклонил притязания двоюродного брата Мухаммеда, Али, и это решение в конечном итоге имело огромные последствия для истории ислама и для всего мира.

За двенадцать лет правления Османа мусульманские армии продвигались все дальше на восток и особенно на запад. В конце 640-х гг. они сражались в Армении и в восточной части