У меня в глазах пляшут темные пятна, словно норовя спрятать от меня реки крови, разлитые по моей комнате. Буквально весь ковер в бурых пятнах. Кровать. Глеб. Его руки словно утопают в крови.

Невольно задерживаю дыхание, когда вижу, как веки Витька обессиленно открываются. Так он еще жив…

— Зачем ты это сделал?! — орет на него Глеб.

— Вы же сомневались, — прерывисто хрипит водитель. — Вот я и доказал…

— Доказал, придурок! — не унимается Глеб, продолжая рычать ему в лицо. — Посмертно доказал! Ты идиот?!

Ничего не понимаю. Если Витя предал и Глеб пытается его убить, то откуда столько горечи в его голосе?

В комнату врывается начальник охраны.

— Что тут, Глеб Витальевич?! Помочь?

Да вы что же, вместе его душить собрались?

— Так нельзя, — мямлю я. Но меня будто никто и не слышит.

— Не надо, — отмахивается Глеб. — Я сам. Лучше ее отсюда убери.

Он кивает на меня, и я вижу, что в его глазах при взгляде на меня вспыхивает необузданная ярость. И боль. Я опять что-то не так сделала? Или ему снова успели что-то наплести?

— Запри ее где-нибудь, — продолжает муж, когда начальник охраны подхватывает меня под локоть. — И чтобы не смогла выбраться, пока мы тут со всем не разберемся. Хотя погоди… В квартиру вези. И глаз с нее не спускай! Валеру вызови, чтобы он ее осмотрел. И пусть тоже рядом будет, на случай, если ей до моего приезда плохо станет.

От звенящего в голосе Глеба отчаяния меня скручивает оцепенение. Не могу сопротивляться уводящим меня от него рукам. Поглядываю через плечо безопасника на своего мужа. Он все еще сжимает шею Вити, и что-то в его виде вынуждает мое сердце болеть.

Безропотно усаживаюсь в машину и впериваю невидящий взгляд в окно.

Он его убил? Эта мысль в который раз возникающая в голове, заставляет меня покрываться мерзким липким потом.

Я люблю Глеба. Он хочет оградить нас от всех неприятелей. Но убийство… Как он будет жить с этим? Витя не просто какой-то там бандит. Он человек, которому Глеб доверял. И теперь его собственными руками…

Вздрагиваю, будто от холода.

— Я кондиционер выключу, раз вы замерзли, — подает голос безопасник.

— Не замерзла, — эхом отзываюсь я.

— Вы не волнуйтесь, Анна Васильевна. Уже все позади. Сейчас Глеб Виталич указания раздаст, чтобы дом в порядок привели, и к вам приедет.

— А как же Витя? — Почему-то мне страшно представить, что нам придется снова спать на той кровати, где Глеб убил своего водителя.

— Дай бог, спасет, — грустно отзывается мужчина.

И я теряюсь от этого ответа.

— Кто спасет?

— Так Глеб Виталич же, — с тем же непониманием отзывается он.

— Кого? — все еще не въезжаю я.

— Витька! Разве мы не о нем говорим? — Безопасник смотрит на меня через зеркало, как на поехавшую умом. — Признаться, мой косяк. Надо было сразу всю территорию проверить. Но пока мы вязали остальных, пропустили последнего. Он выстрелил. А Витюша кинулся шефа прикрыть. Так ему пуля, по ходу, полоснула артерию…

Он замолкает, видимо, оценив мой очумевший взгляд.

— Да вы не волнуйтесь так! Скорая уже, наверно, там! Мы через своих ребят вызывали. Его сейчас в реанимации подлатают — как новенький будет.

Значит, не убивал, а спасал. А Витя — его. Значит, он тоже не предатель. Как хорошо… Только бы он живой остался. Для Глеба…

— Как у нас сегодня дела? — тоном лечащего врача спрашивает Валерий Александрович, входя в мою комнату с подносом, на котором выставлен мой завтрак.

— Так же, как и вчера. И позавчера, — бормочу я без особого энтузиазма. — Когда уже Глеб приедет?

— Анечка, потерпите немного, — вкрадчиво говорит доктор, опускаясь в кресло рядом с моей кроватью и ставя поднос мне на колени. — Там такая заварушка получилась… Глебу нужно немного времени, чтобы разобраться со всем.

— Уже почти неделя прошла! — Я глотаю воздух, не позволяя себе расплакаться. — Он хотя бы в порядке?

— В порядке. Клянусь. — Доктор открыто смотрит мне в глаза, и я вынуждена поверить.

— Тогда почему я не могу вернуться домой? К нему? — все же всхлипываю я.

— Там сейчас небезопасно. Для вас.

— А для него, значит, безопасно?! — взрываюсь я, хотя прекрасно понимаю, что доктор тут вовсе ни при чем. — Если он рискует жизнью, то я хочу быть рядом!

— Если я правильно понял, — Валерий мнется, — как раз в этом все и дело.

— В чем? — Я перестаю всхлипывать и прислушиваюсь.

— В вашей… кхм… самоотверженности, — пожимает плечами он. — Как он сказал, вы бездумно бросились помогать, позабыв и о собственном нестабильном состоянии, и о безопасности ребенка. Понимаете?

Открываю рот от неожиданного открытия и невольно киваю. Потому что и правда понимаю. Он ведь мне уже не раз говорил, что если я буду рядом, ему будет сложнее отбиваться.

Ну дура…

— Он велел передать, чтобы вы хорошо ели, — продолжает Валерий.

Киваю, послушно поднимая вилку. Но аппетита совсем нет. В горле стоит ком.

— Как там Витя? — едва слышно спрашиваю я.

— Пока по-прежнему. В реанимации. Стабильно тяжелый. Но как я понял, пуля все же не задела артерию, так что думаю, жить будет.

Втягиваю голову в плечи и опускаю вилку обратно на поднос. Не лезет. Ну что поделать? Глеб там совсем один. Витя, который действительно оказался верным псом, на волоске от смерти. А единственный, кому он сейчас может доверять — Валерий, — опекает меня. Как он там? Почему не хочет говорить со мной даже по телефону? Неужели я так сильно разозлила его своей глупостью?

— Вам нужно поесть, Аня, — напоминает Валерий Александрович, поднимаясь из кресла, и выходит из комнаты.

Знаю я, что нужно. Ради Златы. Но кусок в горло не лезет, как представлю, что там сейчас с Глебом…

— Прости, Невеличка… — сквозь сон слышу такой родной голос.

Грубые пальцы трепетно поглаживают мое лицо, пробуждая желание не просыпаться вовсе, лишь бы это не заканчивалось.

— Я просто обязан исправить все, что натворил. — Глеб говорит тихо, но до меня наконец доходит, что это вовсе не сон, и я начинаю прислушиваться. — Я ведь сразу понял, что ты… Для меня это слишком. Я не заслужил. Прости. Нужно было сделать это раньше. Теперь будет больнее. Но я должен защитить тебя…

От предчувствия дурных вестей сбивается дыхание, выдавая меня с потрохами.

— Выспалась? — его голос становится непривычно сухим.