Аня отстраняется первой.

— Я люблю тебя, — шепчет мне в губы сквозь слезы.

— Не надо, Ань… — сдавленно отвечаю я. — Не люби. Возненавидь меня.

Моя любимая… Как мне теперь жить без вас?

В груди будто дыра разверзается, пока я стою в подъезде. Только теперь уже в одиночестве. Бездумно смотрю на дверь, за которой скрылась Аня, пряча от меня слезы. Пальцы до треска старой краски стискивают перила. Лишь бы не сорваться. Не влететь в квартиру, чтобы утешить ее.

Прислушиваюсь, надеясь услышать, что отец станет на нее орать, давая мне тем самым повод войти. Но в ответ — лишь тишина. И треск краски.

Оно и к лучшему. Сейчас надо собраться с мыслями и подготовить для Ани лечение. Она просила меня не торопиться с родами, чтобы дать Злате еще немного окрепнуть. Совсем о себе не думает! Как она собирается защитить себя и нашу дочку, если ослепнет? Хорошо хоть, с ней отец будет.

Я уже заказал для своих девочек постройку дома в пригороде. Точно такого же, как у меня в Москве. Как Аня и говорила: если вдруг пропадет зрение, она будет комфортно чувствовать себя на знакомой территории. Позже надо будет нанять персонал. Но это дело небыстрое. Каждого человека, допущенного к ним, придется досконально проверить.

Смогу ли я когда-нибудь вернуться? Не знаю. Потому и обещать ничего не стал. Аня ведь упрямая. Ждать будет. Даже если ждать станет некого…Чую я, в этот раз Заболотский слишком близко подобрался.

Из недобрых мыслей меня выдергивает телефонный звонок, который эхом разносится по подъезду. Поворачиваюсь к окну и отвечаю с часов.

— Глеб Виталич, — слышится из динамика голос начальника безопасности, — я так понимаю вы на отдыхе? Но тут такое дело…

— Выкладывай.

— Валерий Саныч перед отъездом в Воронеж звонил, передал ваши указания.

— Ну? — Блуждаю уставшим взглядом по двору, видимому из окна на лестничной клетке.

— Колю выпустили из подвала…

— Сбежал? — предполагаю я, не дослушав Андрюшу.

— Не-не! Парень вроде наш. Мы и историю с его братом проверили. Все правда. Хотели его по вашему распоряжению к Ларисе Ивановне приставить, но… ее в Москве нет.

— В смысле? — Я хмурюсь, а взгляд вдруг цепляется за знакомую машину в самом углу парковки. Тот самый седан вырвиглазного цвета, который заменил разбитый мерин.

— Я же по вашему велению уже приставлял к ней человечка, — продолжает Андрей. — Связался с ним, он доложил, что из Москвы она выехала. Но на трассе он ее потерял. Пробили телефон. Она почему-то…

— …в Воронеже! — договариваю я одновременно с безопасником.

Перевожу взгляд на дверь Аниной квартиры и чувствую, что сердце начинает колотиться в горле.

— Есть еще одно странное совпадение, Глеб Виталич.

— Резче, Андрей! — требуя я, подскакивая к двери.

— Помните, ребзя эта из подвала все какого-то новичка упоминала? Колян нам его имя спалил.

— Гарик? — предполагаю я, теперь окончательно уверившись в страшных догадках.

— Да.

— Ясно! Скорую и ментов на Анин адрес! Срочно!

Я сбрасываю звонок. Не задумываясь, выношу дверь в квартиру Ани и врываюсь в тесный коридор.

— Аня! — кричу и тут же замираю.

Посреди коридора лежит неподвижное тело. Ветхая дорожка под головой — в крови. С-с-суки! Что-то подсказывает, что это Анютин отец. Наклоняюсь, чтобы нащупать пульс. Есть. Даст бог, успеем спасти!

Слышу приглушенные голоса из-за двери в конце коридора.

— Почему тут Глеб?! Ее ведь Валера должен был везти?! — истерично шипит сестра, окончательно вонзая мне нож в спину.

Охренеть просто! Я ведь до последнего верить не хотел, что она к этому причастна! Так-так… Интересно, а откуда же у нас инфа? Неужто Валера сам подкинул?

— Должен был, — вторит ей Гарик. — Ты же сама слышала, как он просил этого своего пластика по телефону! Теперь уже поздно разбираться. Ему нас только что с потрохами сдали!

О, так и об этом уже в курсе? По ходу, дело вовсе не в Валере. Они мои звонки чекают.

Бросаю взгляд на часы, которые постоянно болтаются на моем запястье. Подарок сестрички на Новый год. Примерно в то же время все это и закрутилось… Через них я и вопросы с аукционом решал, и об Анюте с Валеркой разговаривал. Так что все мое представление с разводом и отправлением Ани в Воронеж для них тоже было только представлением. Они давно выкупили мои ценности… А если вспомнить слова пацанов из подвала, что мою жену заказал информатор, то… Я же ее, по сути, из-за этих слов и решил в Воронеж отправить.

Черт!

На ватных ногах обхожу своего тестя, приближаясь к кухне, из которой доносились голоса. Только бы живая была…

Толкаю дверь, уже догадываясь, какая картина предстанет передо мной.

Мои любимые голубые глаза глядят с ужасом, тогда как рот Ани зажимает грязная рука Гарика. Невольно выдыхаю. Живая… Значит, с остальным разберемся!

— Анют, с отцом твоим все будет хорошо. Ты только не волнуйся. Скоро домой поедем, — вкрадчивым голосом начинаю я, чтобы успокоить свою Невеличку, пока она от волнения не отключилась.

Перевожу взгляд на Гарика.

— Вы че натворили, черти? — бросаю, стараясь казаться равнодушным.

Однако внутри все клокочет. Хочется голыми руками свернуть этому мудаку шею! Ларе бы тоже по щам надавать. Совсем недавно у меня закралось подозрение, что она может быть причастна к происходящему. Но не мог отделаться от ощущения, что именно Гарик втянул ее во всю эту канитель. Гнида!

— Глеб, дай нам уйти! — дрожащим голосом выдавливает сестра, направляя на меня ствол.

А вот это неправильная расстановка сил. Но им, конечно, об этом лучше не знать. Целесообразнее было бы направить пистолет на Аню. Да и держать его стоило бы владельцу. Все-таки Гарика определенно не так сильно трусит.

Однако он тоже не с пустыми руками. Кухонный нож прижимается к горлу Ани, и от этого мне становится невыносимо даже вздохнуть. Надеюсь, они осознают, что тронуть ее для них равноценно смерти. Она — их единственное спасение. От меня!

— Дам, — обещаю я. — Как только Аню отпустите, я позволю вам уйти. И я бы заранее рекомендовал тебе, обсос, быть с ней поосторожнее. Хоть один волос с ее головы упадет, и ты сам упадешь. В окно. Благо этаж третий. Так что, к моему счастью, может, даже не умрешь. Станешь инвалидом, и я тебя под опеку возьму, — скалюсь я, зная, как дружбан моей сестры всегда меня боялся.

Вижу, очкует. Едва заметно отнимает руку с ножом от шеи Ани, переставая упираться в нее лезвием, чтобы ненароком не ранить. Знает, сучонок, что я никогда не шучу! Это ж надо: сыкло знатное, а решил против меня пойти. Не ту сторону выбрал, пацан!