Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ручей вырывался из заводи под мельничной плотиной, и за ним бесконечно вращалось скрипучее колесо. Мужчины, перепачканные мукой, грузили тележку на обочине дороги, добавляя набитые мешки к и без того внушительной куче. Лошадям предстояла нелегкая работа. Один из мужчин увидел Эла и что-то пробормотал. Все мужчины подняли глаза, оценили незнакомца и вернулись к своей работе. Ни один из них ни на мгновение не прекратил поднимать, бросать и укладывать. Эл развел руками, показывая, что не собирается доставать оружие, и остановился рядом с ближайшим мужчиной.
— Доброго дня, — сказал он. — Я ищу Расколотый Камень и не знаю дороги отсюда.
Мужчина странно посмотрел на него, указал на левую дорогу и сказал:
— Найти-то его несложно — шагай прямо вон туда и скоро упрёшься. Но это всего лишь камень, имей в виду, там ничего нет.
Эл пожал плечами и улыбнулся.
— Я следую своего рода обету, — сказал он. — Прими мою благодарность.
Мельник кивнул, помахал рукой и посмотрел вниз в поисках следующего мешка. Несколько успокоенный, Эльминстер зашагал дальше. Это заняло несколько часов ходьбы, но вот он — Расколотый Камень. Высокий и черный как смоль, он поднимался из кустарниковых зарослей огромным, похожим на шлем конусом, аккуратно разделенным пополам, а дорога проходила через щель. Поблизости не было ферм, и Эл подозревал, что Камень пользовался обычной «призрачной» или другой зловещей репутацией, которая всегда приклеивалась к таким достопримечательностям — если они не почитались святыми той или иной верой. Никакие символы, алтари или признаки жилья не встретились его взгляду, когда он обогнул последний поворот и увидел, насколько велик был камень. Расщелина, должно быть, была глубиной в шесть человеческих ростов или больше, и путь через нее был длинным и темным. Внутренняя поверхность камня была влажной от просачивающейся грунтовой воды, и слабый туман плыл под ногами. Там кто-то стоял и ждал его. Все по воле Мистры.
Эльминстер уверенно шел в проход с приятной улыбкой на лице, несмотря на то, что в нем шевелилось чувство, что его свободные странствия закончатся здесь — и более мрачные предчувствия. Эти опасения не уменьшились от того, что он увидел. Фигура впереди была человеческой и очень женственной. Одна и без плаща, в темном одеянии, высокая и стройная; одним словом, опасная. Если бы Эльминстер стоял в некоем темном зале в Рингиле Трессета, когда скипетр рассыпался в пыль, а не тяжело дышал на вершине холма над останками тени с оленьей головой, он бы увидел эту прекрасную темноглазую волшебницу раньше. Как бы то ни было, он смотрел в гордые, холодные глаза — не было ли в них намека на озорство? Или это было подавленное веселье... или триумф? Ее ноги в черных сапогах были почти невозможно длинными. Блестящие черные волосы ниспадали распущенным потоком, который был еще длиннее. Ее кожа была как слоновая кость, черты лица тонкие, приятно угловатые. Она держалась с безмятежным бесстрашием, одна рука с длинными пальцами почти лениво играла палочкой. Да, неприятности. Из тех колдуний, от которых люди шарахаются. — Приветствую, — сказала она, произнося эти слова одновременно с вызовом и хриплым обещанием, когда ее глаза неторопливо окинули его от грязных ботинок до растрепанных волос. — Ты занимаешься, — ее язык на мгновение показался между приоткрытыми губами, — магией?
Эльминстер не отрывал взгляда от этих темных глаз, когда кланялся. Помня о указании Азута, он ответил:
— Немного.
— Хорошо, — поразительно ласково ответила темноволосая леди. Она слегка пошевелила палочкой в руке, чтобы поймать его взгляд, улыбнулась и сказала:
— Я ищу ученика. Верного ученика.
Эл не стал нарушать тишину, воцарившуюся после этих слов, поэтому она заговорила снова, только немного оживленнее.
— Я Дасумия, а ты...?
— Меня зовут Эльминстер, леди. Просто Эльминстер, а теперь вежливо отказаться. — Я полагаю, что мои дни в качестве ученика закончились. Я служу...
Серебряный огонь внезапно вспыхнул внутри него, его вспышка вернула образ потрескавшегося каменного потолка лучшей спальни в Башни Лиса, и слова серебряного огня написались на потолке, яркие в темноте: «Служи той, кого зовут Дасумия». Эл сглотнул.
— ...да, если вы примете меня, — закончил он свое предложение, чувствуя, как веселые темные глаза смотрят глубоко в его душу. — И все же я должен сказать: в первую очередь я служу Святой Мистре.
Темноглазая волшебница улыбнулась почти лениво.
— Да, хорошо... Мы все так делаем, — сказала она жеманно, — Не так ли?
— Прошу прощения, леди Дасумия, — серьезно сказал Эльминстер, —Но вы должны понять… Я служу Ей более тесно, чем большинство других. Я Скиталец.
Дасумия разразилась серебристыми взрывами смеха, запрокинув голову и заливаясь весельем, пока оно не отражалось эхом от каменных стен, окружавших двух магов.
— Я уверена, что так и есть, — сказала она, когда снова смогла говорить, скользнув вперед, чтобы похлопать Эльминстера по руке. — Ты знаешь, сколько молодых магов, ищущих репутацию, приходят ко мне, утверждая, что они — Скитальцы? Я тебе скажу: дюжина в прошлом месяце, целых два десятка за месяц до этого, и один до тебя в этом месяце.
— О, — ответил Эльминстер, приосанившись, — но никто из них не был так красив, как я, правда?
Она снова расхохоталась и порывисто обняла его.
— Видение-сон велело мне искать здесь моего ученика, но я никогда не думала, что найду того, кто сможет заставить меня смеяться.
— Тогда вы возьмете меня? — спросил Эл, не подавая никаких признаков того, что он почувствовал, как
