Кронпринц хранил мрачную невозмутимость. Он сохранял ее почти час, пока все это золото выбиралось двумя чрезмерно увлекшимися покупками личностями, но едва пришло время расплачиваться, сделал то, чего от него никто не ожидал.

— Асьен мой человек. Единственным, кто может делать ей дорогие подарки, являюсь я. И это не обсуждается. Возвращаемся.

Разочарование отразилось сразу на трех лицах — императора, принца Эльтериана и торговца. Последнему было хуже всех.

— Сладостей это так же касается, — добил Каенар.

И всучил оба пакета потерявшему дар речи от подобного Эльтериану.

* * *

Миг и мы оказались во дворце прямо возле покоев императрицы.

— Отец, мужайтесь. И помните — не только вы потеряли сына, но и та, что носила его под сердцем много месяцев. Ей не менее больно, чем вам. Эльтериан, сопроводи отца.

И прежде чем император успел сказать хоть слово, Каенар перенес нас в ВАД.

* * *

Глава 17

Он почти втащил меня в свой кабинет, швырнул на стул, припечатал передо мной лист бумаги и кисть и приказал:

— Пиши!

Я не пошевелилась.

— Асьен!

Маска была сорвана и брошена в стену с такой силой, что, похоже, уже не подлежала ношению.

— Асьен!!!

— Я не стану…

Он молниеносно приблизился ко мне, сжал подбородок, запрокидывая голову, и прошипел:

— Допустим, отец простит тебя, я заметил, как сильно его отношение к тебе изменилось, но что будет с Аскеа ты подумала? Его никто не простит. Ни отец, ни Эльтериан. Пиши, Асьен. Все имена, все, что рассказала главе Тайного департамента, абсолютно все! И быстро, счет идет на минуты.

* * *

Моя рука дрожала, слезы текли не останавливаясь, а Каенар время от времени выдавал столь заковыристые ругательства, что продолжать становилось все сложнее.

Три листа.

Все заняло три полных листа.

Каенар сел на пол, и начал заучивать каждое имя, бросив мне разъяренное:

— Ты должна быть в постели через три минуты. Вымой голову, нанеси какой-нибудь плотный крем на лицо, чтобы скрыть следы слез. Быстро!

Я осталась сидеть на стуле.

— Быстро, сказал!

* * *

Плотного крема для лица у меня не нашлось, но оставался мятный крем от синяков, вот его я и нанесла.

И уже заканчивала, когда дверь в наши студенческие комнаты распахнулась.

— Леди Риддан! — голос был мне незнаком.

— Что происходит? — голос Каенара звучал спокойно и абсолютно невозмутимо.

Но ворвавшегося к нам человека это не обмануло.

— Асьен Риддан! — заорал он.

И в мою спальню ворвались два мага. Оба были в бело-серебристых одеяниях, и похоже принадлежали к семье императрицы Ссиль.

Я, усиленно моргая из-за содержащегося в креме ментола, поправила влажные волосы и спросила:

— Что происходит?

Происходило нечто — обоих магов вышвырнуло из моей спальни ударной волной, после чего дверь была захлопнута и я услышала голос Каенара:

— Полагаю, вам уже стало известно о моем расследовании и его последствиях.

— Ты!!! — прошипел один из лордов. — Моя сестра погибла в пыточной!

Точно, у императрицы Ссиль было два старших брата.

— И что с того? — невозмутимо поинтересовался кронпринц. — Она убила мою мать, я вернул долг. Или вы полагаете, лорд Аскеа мог бы провернуть подписание императорского указа без меня? Смешно, да.

Тишина и очень тихое:

— У меня список написанный рукой вашего личного секретаря, ваше императорское высочество.

— У меня тоже, — насмешливо ответил Каенар, — и даже не один. Асьен вечно путается в должностях и даже правописании некоторых имен, так что ей пришлось несколько раз переписывать все. В любом случае вы не дождетесь от меня извинений. Я воспользовался ситуацией точно так же, как когда-то императрица Ссиль, и казнил ее, когда отец был в трауре. Иронично, не правда ли?

Когда эти двое ушли, Каенар вошел в мою комнату. Постоял, держа руки в карманах брюк, и приказал:

— Не смей выходить из комнаты. Я приставлю к тебе Ксавьена. Учитывая, что они заполучили список, Аскеа уже у них. Постарайся поспать, возможно, главу Тайного департамента придется спасать в срочном порядке и мне потребуется твоя магия. Но на будущее — не смей влезать туда, где тебе одной не выжить, Асьен!

* * *

Нянька из магистра Ксавьена вышла так себе.

— Хочешь перчика? Хороший перец, хоть и мелкий, но хрустит здорово, — хрустя этим самым засушенным перцем, время от времени предлагал он.

Такой перец один единственный ставился на целый четырех ведерный казан рагу во время осеннего праздника Падающих листьев, и то ели его только самые заядлые любители перчёностей. Как магистр умудрялся жевать его жменями, я понятия не имела.

— Так, Асьен, не страдай давай, мне скучно. Так что можешь начинать рассказывать, во что вы там с этим пронырой влезли.

Я молчала, нервно разрывая на кусочки листы бумаги.

Несколько раз к нам пытались ворваться дознаватели с ордером на мой арест, но такие мелочи магистра Ксавьена вообще не волновали. Он так и говорил:

— Плевать я хотел на вас, ваш ордер и указ вашего императора. Брысь отсюда.

И всех сметало магией.

Потом пришел сэр Матиуш. Прошел в гостиную, сел напротив меня, обозрел гору изодранной на клочки бумаги и произнес:

— За эту ночь Аскеа казнил сорок семь человек.

Я замерла.

— Знаешь как? — продолжил телохранитель. — Использовал яд Заклинателей. Интересно, откуда он его взял.

Я вдруг поняла, что знаю, откуда — у магистра Ильхана.

— Он заткнул им рты даже посмертно, — сэр Матиуш пристально смотрел на меня. — Всю вину на себя взял кронпринц, но… я знаю своего господина слишком хорошо, чтобы в это поверить.

Мне не стоило соглашаться с планом Каенара, просто не стоило.

— Я так понимаю, он приказал тебе молчать, — сэр Матиуш беззвучно выругался.

Помолчал, и не глядя на меня, попросил:

— Асьен, дай мне хоть что-то, что может помочь господину. Хотя бы одну зацепку.

Но что я могла дать?

Что?

Что я знала такого, что могло бы оправдать Каенара и лорда Аскеа, не подставляя под удар ни их, ни меня. Потому что если в дело буду вовлечена я, Каенар в стороне не останется, это я уже поняла.

В отчаянии я посмотрела на груду изорванных клочков бумаги и вспомнила белое полотно… то белое полотно, в котором лорд Стархани страж Винсор выносили тела убитых из дворца. Белое полотно, в которое заворачивали убитых девушек… Но было что-то еще… Что-то связанное с белым полотном, что всплыло в памяти…

И я вспомнила!

Нашу первую брачную ночь, белые льняные простыни на брачном ложе и яростный крик Эльтериана: «Убрать это! Да какого дьявола⁈ Мама!».