Она не сомневалась, что Леон понимает ее — чувствует то же, что чувствовала она, когда впервые изучала дело Эванса. От этого становилось чуть легче.

— Это было не единственным, что упустила полиция, — продолжила Анна. — Изначально Эванс понятия не имел, как была убита его жена и где труп. Но это списали на попытку запутать следствие. Его адвокаты тоже не сидели без дела, они раскопали прошлое уважаемого господина Кристи и указали на него суду. Мол, смотрите, у мистера Кристи были аресты, а у мистера Эванса — нет. Мистер Кристи проявлял агрессивное поведение, а мистер Эванс — нет. Мистер Кристи уже отсидел срок за избиение женщины, а мистер Эванс — нет. У мистера Кристи вообще ходок хватает, а мистер Эванс ни разу не нарушал закон. Разве это ничего не значит?

— Но не значило?

— Не для суда. Говорю же, там все решили почти сразу. Эванс не был преступником, но он выглядел преступником. Этого оказалось достаточно, его признали виновным и приговорили к повешению. Очень скоро приговор был приведен в исполнение.

Когда она изучала дело Эванса, страшнее всего было представлять, что чувствовал на том суде Тимоти Эванс. Он знал, что не виноват. Он знал, кто виноват! Убийца его семьи сидел прямо перед ним, наглый и уверенный, но все остальные отказывались это замечать. А у Тимоти просто не хватало слов, чтобы выразить свою боль, злость, обиду. Слова его не слушались, они всю жизнь плохо ему подчинялись, зато у мистера Кристи они текли рекой. Суд даже похвалил его за спокойный, детальный рассказ.

Какая красивая ложь!

Эванс, пожалуй, отчаялся еще до того, как взошел на эшафот. Уже в том зале суда он видел, что весь мир против него. Справедливости нет, надежды нет… А вот Кристи торжествовал. Он наверняка был среди толпы, которая собралась, чтобы услышать объявление о казни Тимоти Эванса. Он выиграл, обманул всех! Правда, из-за информации, обнародованной адвокатами Эванса, он лишился работы, но это было мелочью. Смертная казнь прошла мимо него и забрала другого, а работа… Тогда Кристи казалось, что все у него будет, все наладится. Раз он обманул систему, значит, он непобедим!

Если бы при рассмотрении дела Эванса хоть кто-то в полиции или суде позволил себе сомнение, занялся настоящим расследованием, вину Джона Кристи несложно было бы доказать, и жертв у него было бы вдвое меньше. Но история не дает права на исправление ошибок, даже самых страшных.

— Да уж, облажалась судебная система старушки-Британии, — вздохнул Леон.

— Ты не представляешь, насколько! Даже когда Кристи разоблачили, Эванса оправдали не сразу. Хотя мнение толпы меняется легко — флюгер повернулся под порывом нового ветра. Все громче говорили о том, что вряд ли под одной крышей одновременно жили два душителя. Но поначалу суд отказывался реабилитировать Эванса, потому что это означало бы признание собственной несостоятельности. Хотя сделать это все-таки пришлось. Эванса оправдали посмертно, его случай, вопиющий во всех отношениях, объединили с еще несколькими такими же делами и в шестьдесят пятом использовали для отмены смертной казни. Иными словами, настоящей справедливости Тимоти Эвансу пришлось ждать пятнадцать лет.

— Если бы еще живой остался, было бы проще!

— Но Вячеслав Гордейчик все еще жив, — указала Анна. — По крайней мере, я на это надеюсь.

Подражатель, изучая дело Кристи, не мог пропустить суд над Эвансом. Какую бы цель он ни преследовал, ему нужно было повторить это дело. И то, что он напал на семейную пару с ребенком, доказывало, что он намерен действовать жестко.

Знать бы еще, что он задумал! Где он собирается убить Гордейчика? Не в квартире так точно, хотя мог бы. Куда он их направляет, что ему нужно?

До этого Анна хотела сосредоточиться на смерти Евы Майковой. Она чувствовала: что-то там есть, что-то они просмотрели, да еще и муж этот ведет себя подозрительно. Он не все сказал! Может, из-за неприязни к следствию. Но что если у него другая причина?

Сейчас Майкову придется подождать. Анна злилась из-за того, что они упустили Гордейчика, но еще надеялась все исправить. Центром внимания должно было стать дело этой семьи. Если удастся определить, кто следил за ними, будет проще, даже если это не убийца.

— Мы можем рассчитывать на помощь следователя, который ведет это дело? — спросила она.

— Макеева? Думаю, да. Он и сам чувствует себя виноватым из-за того, что Гордейчик пропал. По крайней мере, Диме так показалось.

— Думаю, Диме именно показалось, но это не важно. Пусть попросит этого Макеева собрать соседей, живущих в одном подъезде с Гордейчиками.

— Всех сразу, что ли?

— Да, — кивнула Анна. — У нас нет времени опрашивать их по одному.

— Так с ними уже говорили!

— Но не я. Я понимаю, что они будут недовольны, да и вряд ли я узнаю что-то принципиально важное. Но попробовать нужно! Других зацепок у нас все равно нет. Надеяться остается лишь на то, что нам очень-очень повезет!

Читая дело Эванса, она в свое время думала, что было бы неплохо оказаться там и что-то изменить, переубедить суд до того, как на шею молодому мужчине накинули петлю. Она бы смогла, это точно!

Но вот похожий шанс у нее появился. А уверенности в том, что у нее все получится, почему-то не было…

* * *

Он так ничего и не сказал.

Дмитрий понимал, что стоило бы. Лидия влезла в непонятную историю и, судя по наглости, не собиралась отступать. Это могло привести к чему угодно! И все же, когда они встретились с Леоном из-за машины, Дмитрий не сказал ни слова.

Его гнев уже остыл, и он придумал для Лидии немало оправданий. Она беременна, а это влияет на женщину. Она чувствует себя одинокой и несчастной, вот и пытается привлечь к себе внимание. А Леон порой бывает жестоким, не нужно рисковать. Поэтому Дмитрий решил, что со всем справится сам: он присмотрит за Лидией, не даст ей наделать глупостей. В конце концов, вряд ли эта история началась именно с нее! Если разобраться, наверняка выяснится, что у истока как раз стоит Анна Солари, а все остальные — просто случайные жертвы.

С этим можно было разобраться позже, сейчас они оба были заняты. Леон умчался обсуждать с ненормальной, что делать с Гордейчиком. А Дмитрия ждали за городом для осмотра тела — мир не сводился к одному лишь подражателю, были и другие преступления.

Поэтому ему и понадобилась хорошая машина. Правда, у Леона она была, пожалуй, слишком хорошей, Дмитрий к таким не привык: она слишком быстро разгонялась, передачи переключались слишком легко, тормоза заставляли ее чуть ли не мгновенно замереть на месте. Это вроде как хорошо, но его раздражало. У Леона даже это не как у нормальных людей!

Дмитрий подозревал, что отвратительное настроение у него далеко не из-за машины, но отказывался признаваться себе в этом. Даже так, он был уверен, что день пройдет неплохо, как надо, у него были свои планы, и он не ожидал, что в эти планы кто-то влезет. Но вышло иначе.