— Спасибо, что согласились прийти, — обратился к соседям Леон. — Для нас это очень важно, потому что ситуация с семьей Гордейчик изменилась.

— Я слышала, что Славика освободили, — заметила молодая женщина, казавшаяся бесконечно уставшей, словно она только что вернулась с каменоломни.

Анна, которая перед этой встречей расспрашивала Макеева обо всех соседях, знала, что ее зовут Юлия, она одна воспитывает маленького ребенка. Для следствия это значило, что она часто выходила на улицу и многое замечала.

— Освободили, — кивнул Леон. — Но он воспользовался этой возможностью, чтобы сбежать, и это снова делает его подозреваемым, а не свидетелем.

— Почему — сбежать? — подозрительно прищурилась сухонькая, бодрая пенсионерка Антонина Павловна. — Похититель его ребенка все еще не найден! Что если это взаимосвязано?!

Анна сдержала улыбку, хотя на нее все равно не обращали внимания: кто будет смотреть на убогую практикантку, когда в центре зала стоит красавец следователь?

— Мисс Марпл, — тихо хмыкнул Макеев. — Вот что я тебе скажу: пока другие бабки в огороде кабачки растят, эта детективы читает, сейчас она вам быстренько расскажет, кто убийца!

— Дворецкий, надо полагать, — отозвалась Анна.

— Мы рассматриваем и такую версию, — кивнул Леон. — Поэтому мы и попросили вас собраться вместе, дать показания одновременно, чтобы вы дополнили их.

— Как-то это непрофессионально! — хмыкнул мужчина лет пятидесяти. Бледность и глаза навыкате делали его похожим на сушеную воблу. — Только время мое зря тратите!

— Вася, ты вообще молчи! — заявила Антонина Павловна. — Тебе сейчас дергаться нельзя, ты из нас всех — главный подозреваемый!

— Почему это? — возмутился мужчина-вобла.

— Так ты их терпеть не мог и не скрывал этого!

— Ну и что? Я из-за этого убил бы Машку и увел куда-то слепого мальца? Да щас!

О конфликте Василия Богачева и Гордейчиков Анна как раз знала. Когда от Богачева решила уйти жена, замученная постоянными придирками и клиническим занудством мужа, Мария была первой, кто ее поддержал. Василий, естественно, решил, что это она во всем виновата — кто угодно, только не он. Якобы Мария сбила его супругу с пути истинного и заставила забыть, какой поразительный мужчина ей достался.

Это соседский конфликт — но это не повод для убийства, тут Василий прав.

— Вообще, что я, что я? — громыхал Василий. — Спросите, вон, наркоманов, они здесь самые подозрительные!

— Эй, дядя! — нахмурился тощий студент, сидящий напротив Василия. — Хорош, эта фишка с наркоманами уже ни хрена не смешная!

— Не заставляй на тебя заяву писать, — добавил его спутник, который не был ни старше, ни солидней.

Два претендента на высшее образование жили прямо над Гордейчиками. Пару раз у них случались конфликты с молодой семьей — из-за музыки и ночных вечеринок. То есть, из-за того, с чем сталкиваются почти все соседи страны, вот только никто из-за этого резню не устраивает.

Анне эти двое были интересны другим. В ночь убийства Юрчик и Никитос, как они сами себя называли, были дома, но они не слышали ни звуков борьбы, ни криков Вячеслава, вернувшегося домой. При таких стенах это сложно, так что они, скорее всего, соврали. Но почему? Из трусости… или из-за чувства вины?

— Да не наркоманы они, хватит уже, — поморщилась Юлия. — Не надо следствие сбивать!

— Я буду сбивать следствие, если оно смотрит на меня подозрительно, — гордо объявил Василий.

— Следствие на вас пока вообще не смотрит, — вздохнул Леон. — Ни подозрительно, ни как-либо еще. Следствие просто пытается понять, что случилось. Начнем с главного… Кто из вас думает, что Вячеслав Гордейчик мог убить свою жену?

— Только если он — тайный серийный убийца, который вдруг сорвался, — с важным видом сказала Антонина Павловна.

Вряд ли она подозревала, насколько близка к истине.

— Антонина Павловна, вы же взрослый человек, в школе работали, — укоризненно заметил мужчина, стоящий у окна. — Какие серийные убийцы, о чем вы?

Он был из тех, кто, добравшись до среднего возраста, внезапно пугается старости и начинает отчаянно молодиться. Олегу Галахову, жильцу квартиры на верхнем этаже, это удавалось с переменным успехом. Он ходил в тренажерный зал и это чувствовалось, носил молодежную одежду, наведывался к парикмахеру, чтобы поддерживать на длинных пшеничных волосах стильную стрижку, так что издалека или со спины его вполне можно было принять за юношу лет двадцати пяти. Но подойди к нему поближе — и станет видно, что время все равно побеждает. Привлекательные от природы черты были тронуты возрастом, да и в серых глазах сквозила усталость, которой в начале жизни просто нет.

Несмотря на наивное противостояние с ходом часов, Галахов был человеком вполне адекватным, директором центра дополнительного образования, и его мнение было любопытно Анне.

— Я видела тело Машеньки, когда ее выносили, — указала Антонина Павловна. — Нормальный человек такого сделать не мог!

— Не сказал бы я, что Славик — нормальный, — поежился Василий.

— То, что он пригрозил тебя с лестницы спустить, когда ты варежку на его жену раззявил, еще ничего не значит, — фыркнул Юрчик.

— Да тебя тут половина подъезда мечтает с лестницы спустить, — добавил Никитос. — Что мы, все маньяки?

— Я прошу занести это в протокол! — взвизгнул Василий.

— Нет здесь никакого протокола, вы не в суде и не на допросе, — напомнил Леон. — Вы помогаете следствию. Ссоры с соседями случаются, но ни одна из них не стала бы мотивом для убийства.

Тут он был прав. У каждого есть своя история про безмозглого соседа. У кого-то — про нескольких соседей или всех без исключения. Со студентами Гордейчики не ладили из-за музыки, с Юлией не поделили место для коляски в подъезде, с Антониной Павловной поссорились из-за голубей, которых она кормила под окном, а с Василием в принципе невозможно общаться по-человечески.

Но если бы из-за такого убивали, апокалипсис бы уже наступил.

— Если вам действительно жалко своего времени, то даже не рассматривайте Славика как подозреваемого, — посоветовал Галахов. — Ищите его сразу как жертву.

— Почему вы в этом так уверены? — спросил Леон.

— А я совсем недавно общался с Машей, заходил к ней. Она меня сама попросила: хотела узнать, есть ли у нас хорошие студии для слепых деток.

— Уж не из-за тебя ли муж ее так приревновал, что зарезал? — окрысился Василий.

— Ее задушили, а не зарезали, — уточнила всеведущая Антонина Павловна.

— По делу! — велел Леон. Он повернулся к Галахову: — Продолжайте, прошу.

— Ну, продолжение будет недолгим. Мне стало так жалко ее пацана, что я даже сам задумался об открытии специального кружка для таких детей в моей школе. Это было бы трудно, но Маше так понравилась моя идея, что она хотела пойти туда воспитателем. Ей как раз не хватало работы… И если какой-нибудь баран все еще меня подозревает, имейте в виду: Славик знал, что я заходил к ней!