(восходит же этот мотив к «Балладе о Кокильоне» и «Песне про Тау-Кита»: «И вот / в нирване газовой лежит», «Покамест я в анабиозе лежу...»); «Вот сладкий газ в меня проник, / Как водка поутру» = «Сладость — ватой во рту, и ругательства трудно сказать» (АР-3-158).

А что касается сонности «желтого дома» («Правда, в этом доме сонном / Нет дурного ничего…» /5; 405/), который является олицетворением всей страны, то здесь можно вспомнить «Купола» (1975), в которых кони влекут лирического героя «сонной державою, / Что раскисла, опухла от сна».

Теперь посмотрим, как в песне «Ошибка вышла» и в «Райских яблоках» ведет себя власть: «Раздался звон, и ворон сел / На белое плечо» = «Нет, звенели ключи — это к нам подбирали ключи»; «Но властно дернулась рука: / “Лежать лицом к стене]”» = «Не к мадонне прижат, а к стене, как в хоромах холоп» (АР-17-200).

В первом случае «властно дернулась рука», а во втором: «И апостол-старик — он над стражей кричал, комиссария» (СЗТ-2-371).

Совпадает и дальнейшее описание главврача и «апостола Петра»: «Врач бегал от меня к столу, / Кривился и ворчал»[1967] = «И кряхтел, и ворчал, и не смог отворить, и ушел»; «Шабаш калился и лысел» = «Близорукий старик, лысый пень, всё возился с засовом» (АР-3-166) (с характеристикой старик, лысый пень перекликается также описание Черномора в «Лукоморье»: «Без опаски старый хрыч баб ворует, хнычь не хнычь»); «Он — дока, но и я не прост» /5; 384/ = «Он — апостол, а я — остолоп» (похожее сравнение присутствует в песне «Про любовь в Средние века»: «Ведь он — король, а я — вассал»; причем синоним вассала появится и в «Райских яблоках»: «Не к мадонне прижат, а к стене, как в хоромах холоп»).

Более того, описание главврача и его прислуги совпадает с описанием знакомых лирического героя, которые пришли на его похороны: «Угрюмый стражник встал к двери, / Как мститель с топором» (АР-11-42) = «Почто вы невеселые, угрюмые, / Процессия, за гробом семеня…» /5; 508/. И герой одинаково обращается к тем и к другим: «Мне кровь отсасывать не сметь / Сквозь трубочку, гадюки!» /5; 402/ = «Не сметь канючить! Ишь, чего удумали!»/5; 508/.

В песне «Ошибка вышла» лирический герой сравнивает своих мучителей с чертями и шабашем («Все рыжую чертовку ждут <…> Шабаш калился и лысел»), а в «Райских яблоках» он саркастически отождествляет власть с ангелами и апостолами: «Херувимы кружат, ангел выстрелил в лоб аккуратно» /5; 510/.

Подобное формальное различие не должно вводить в заблуждение, так как в произведениях Высоцкого и ангелы, и черти зачастую являются олицетворением советской власти и потому неотличимы друг от друга: «Зря пугают тем светом — / Там лишь черти с кнутом. / В лоб удар — я на этом, / В печень бьют — я на том» («Побег на рывок»; АР-4-14) = «Пусть вторично убьют — ведь застреленных балуют раем, / И оттуда — землей: есть идея и тайный расчет» («Райские яблоки»; АР-3-160). В последнем случае лирический герой тоже получил «в лоб удар»: «И за это меня застрелили без промаха в лоб».

Таким образом, «черти с кнутом» — это те же ангелы, которые «стреляют без промаха в лоб» (вспомним еще песню «Переворот в мозгах из края в край…»: «А Он сказал: “Мне наплевать на тьму!”, / И заявил, что многих расстреляет»). Подобное тождество чертей и ангелов (как олицетворения власти — «святого духа») лирический герой констатировал уже в «Песне про плотника Иосифа»: «Потому что, мне сдается, этот ангел — сатана!». Да и сама власть в «Марше футбольной команды “Медведей”» признаётся: «Мы — ангелы азарта!», «Мы — дьяволы азарта!».

А поскольку черти — это те же ангелы, в одном из набросков к «Райским яблокам» лирический герой попадает не в рай, а в ад, что еще больше сближает ситуацию с медицинской трилогией: «Ведь скоро пятки станут жечь, / Чтоб я захохотал. <…> Все рыжую чертовку ждут / С волосяным кнутом» = «Там не примут меня. / Я не дам себя жечь или мучить! / Я читал про чертей — / Я зарежу любого на спор» (АР-3-157). Мучающие черти уже встречались в черновиках «Марша шахтеров» (1970): «Мы отнимаем уголь у чертей, / И скоро мучить грешников не смогут». А строки «Я читал про чертей — / Я зарежу любого на спор» напоминают набросок 1976 года: «И вот когда мы к несогласию пришли, / То я его не без ножа зарезал» /5; 621/.

Сравним также сопротивление героя своим мучителям: «Ведь скоро пятки станут жечь. / Чтоб я захохотал. <…> Я это вам не подпишу, / Покуда не прочту!» («Ошибка вышла»), «Я не дам себя жечь или мучить» («Райские яблоки»), «И пулю в скат влепить себе не дам» («Горизонт»); а также: «Не дам порочить наш совейский городок…» («Песня автозавистника»), «Вы же слушали меня, затаив дыхание, / И теперь ханыжите, — только я не дам» («Ах, оттуда у меня грубые замашки?!»), «Ни за какие иены /Яне отдам свои гены» («Я тут подвиг совершил…»; АР-11-126).

Завершая сопоставление песни «Ошибка вышла» и «Райских яблок», отметим одинаковое безымянное упоминание власти: «Мне чья-то желтая спина / Ответила бесстрастно» /5; 81/, «Шабаш калился и лысел, / Пот лился горячо. / Влетело что-то, кто-то сел / Кому-то на плечо. / И кто-то каркнул: “Nevermore!” — / Врешь, ворон, — больно прыток! / Он намекает — прямо в морг / Выходит зал для пыток» /5; 395/ = «И апостол-старик — он над стражей кричал, комиссарил, — / Он позвал кой-кого, и затеяли вновь отворять. / Кто-то палкой с винтом, поднатужась, об рельсу ударил, / И как ринулись все в распрекрасную ту благодать!» (C3T-2-371).

Наконец, если в черновиках песни «Ошибка вышла» герой подумывает о том, чтобы сбежать из психушки: «А я прикидывал хитро: / “Сейчас не дать ли тягуТ» /5; 376/, - то в «Райских яблоках» он уже бежит из лагеря: «И погнал я коней прочь от мест этих гиблых и зяблых».

Такая же картина представлена в «Побеге на рывок» (1977), где герой и его напарник «дают тягу», то есть совершают побег из лагеря, и эта ситуация во многом совпадает с медицинской трилогией: «А я прикидывал хитро: / “Сейчас не дать ли тягу?”» = «А я бежал и думал: “Добегу ли?”»; «А может, дать ему под дых /