– Слышь, Сань, – быстро заговорил Космос, – сейчас наРижском такие дела делаются – ты что! Пацаны со всего города подъезжают, лоховбомбят, разборы ведут… Мы с Пчелой там совсем не последние люди, скажи, Пчел!Короче, подключайся! Будем самой центровой бригадой, вон Фил тоже подтянется…

– Ты про Фила-то пока не говори! Я ещё ничего не решил, –последние слова Фил, несомненно, адресовал именно Саше. Он внимательно смотрелна друга, словно ждал от него чего-то – может быть совета?

Пчела вытащил из кармана плотную пачку денег и протянулнесколько купюр Белову.

– На вот, возьми на первое время. Без отдачи, ты ж пустойсейчас…

Разговор явно покатился куда-то не туда. Не взглянув наденьги, Саша отвел в сторону его руку и поставил полупустую бутылку на парапет.

– Не нужно, Пчел… Все, братцы, поехали, мне к Елисеевойнадо…

Ребята коротко переглянулись – встревоженно и немногорастерянно, – и это не осталось незамеченным Беловым. Нет, тут что-то не так!

– Давай, поехали!.. – Саша решительно шагнул к машине.

– Ну подожди, подожди, дядя! – преградил ему дорогу Космос.– Ну куда?.. Нас такие козы ждут, ты что! Потные и красивые!..

– Нет, потные завтра, – упрямо мотнул головой Белов. – Асейчас мне к Ленке надо. Я ж соскучился, ребята…

Космос вздохнул и нахмурился.

– Ладно, брат… Пойдем-ка поговорим… Саша не двинулся сместа, в сторонку отошли Пчела и Фил. Космос сел на парапет и нехотя начал:

– Сань, во-первых, они переехали…

– Да ты что? Так вот почему не открывали… – кивнул Белов. –А куда, не знаешь?

– Не знаю. Да и не в этом дело… – Космос отвел глаза ипринялся жевать губы. Саша ещё со школы помнил, что у друга это – верныйпризнак крайнего затруднения.

– А в чем?.. В чем дело-то? – уже теряя терпение, спросилБелов.

– Ты только это… не злись… Я тебе правду скажу, – Космосмрачно взглянул на друга. – Короче, она шлюха.

«Бумм!» – Саша резко, без замаха врезал товарищу в челюсть.Тот, никак не ожидавший такого поворота событий, навзничь рухнул с перил.Ослепленный яростью Белов пулей перелетел парапет и с глухим рычанием бросилсяна растерявшегося Космоса. Они сцепились и, осыпая друг друга ударами,покатились вниз по склону.

Фил с Пчелой кинулись к дерущимся, первый навалился на Сашу,второй прихватил Космоса. Через минуту им удалось их растащить, причем Филуявно пришлось труднее – справиться с взбешенным Беловым оказалось совсемнепросто.

– Ты что, охренел?! – кричал он в ухо Саше. – Что тыделаешь, Саня, ты в своем уме?!

Космос сел и невесело ухмыльнулся разбитыми губами:

– Ну ты и псих, Белов… Я-то здесь при чем?..

Тяжело дыша, Саша обвел растерянным взглядом хмурые лицадрузей, медленно опустил голову и вдруг резко, рывком закрыл ладонями лицо…

Татьяна Николаевна отжала рубашку сына и, встряхнув,развернула её к свету. Пятна крови отстирались полностью, а вот иззелененныерукава и спина, до конца не отошли.

«Придется, наверное, кипятить, – вздохнув, подумала она. –Как бы не полиняла… Турецкая – бог её знает, что за краска…»

Новой рубашки, купленной всего месяц назад на рынке вЛужниках, было жаль. Но несоизмеримо больше и острее ей было жаль сына.

Он вернулся домой рано – испачканный, со свежими ссадинамина лице и мрачный, как туча. Мать сразу догадалась – узнал про Лену. То, чтоона хотела, но боялась рассказать сама, Саше, видимо, сообщили друзья.Наверное, и подрались-то из-за этой…

Развесив рубашку над ванной, Татьяна Николаевна на цыпочкахподошла к комнате сына и осторожно открыла дверь.

Саша лежал на спине, глаза его были закрыты, а дыхание былоровным и размеренным.

«Спит, – решила мать. – Ну и слава богу. Ничего, всеобойдется, образуется… Попереживает, конечно, но… Ничего…»

Неслышно ступая, она вышла из комнаты.

Едва за мамой затворилась дверь, Белов открыл глаза и уперсятяжелым, неподвижным взглядом в потолок.

Перед ним, улыбаясь, стояла Ленка – тоненькая, стройная, какбалерина, и красивая – до озноба по коже. Такая, какой она была на его проводахв армию, и какой он помнил её все два года службы.

Он чувствовал вкус её губ, запах волос и слышал еёподрагивающий от волнения голос: «Ты не думай, я дождусь тебя, Саша,обязательно дождусь! Я же люблю тебя!..» И снова – губы, мягкие, горячие и чутьсолоноватые…

И вот эта самая Ленка – шлюха?! Нет, в это невозможно былоповерить, это просто не укладывалось в голове!

Но не мог же Космос соврать?! Зачем это ему?.. Да и ребята –их тягостное молчание лучше всяких слов подтверждало правоту его чудовищныхобвинений.

А может, пацаны что-то напутали? Ведь Ленка-то даже не живетздесь!.. Может, пустил кто-то со зла грязный слушок, а они и поверили?.. Иличто-то узнали, да не разобрались как следует… Кос – он же балабол, трепач, емулишь бы языком молоть…

Да?! А почему же тогда она перестала писать?! За двадцатьдевять недель – ни единой строчки! Это почему?!..

Белов подавил тягостный вздох и в который уже раз пожалел освоей несдержанности. Черт! Мало того, что друга обидел, ещё и ушел, ничеготолком не разузнав! Лежи вот теперь, гадай!..

Далеко за полночь Саша забылся в тревожном сне, но стоиловзойти солнцу, как он опять проснулся. Сон не помог – вчерашние мрачные мысли сновой силой овладели его головой. Он тихонько встал, вышел на балкон и,закурив, задумался, к кому из друзей обратиться за объяснениями.

Космос? Нет, после вчерашней стычки он может и послатьподальше, а нарываться на новый конфликт совсем не хотелось – не до того. Фил?Уж Фил-то наверняка зла не держал, вот только вряд ли расскажет все как есть…Пожалеет – промолчит, или соврет. Оставался один Пчела.

Белов вернулся в комнату и посмотрел на часы – рановато,конечно, но мучиться неизвестностью было уже невмоготу. Он быстро оделся инеслышно выскользнул из квартиры.

– Кто? – послышался из-за двери сонный голос друга.

– Сержант Белов! – мрачно буркнул в ответ Саша.