— ее осанка была прямой, голова высоко поднятой.

Близилась ночь. Том, потеряв терпение, решил позвонить Мии. Но она не ответила. Немного позже на экране его телефона всплыло сообщение: "Том, я в аэропорту, Эмма со мной. Я в отчаянии! Ещё один день, и я бы осталась с тобой навсегда. Не звони. Если судьба, я сама тебя найду. Прощай".

Том неоднократно перезванивал, но вскоре пришло другое сообщение: "Том, не могу и не хочу говорить сейчас, мои глаза плачут. Как мне лететь без твоего объятия? Как засыпать без твоих поцелуев? Не знаю, как жить дальше. Не хочу, чтобы ты страдал из-за меня. Помни, я устанавливаю правила. Не звони и не пиши. Я — Дракон. Я сильная. Целую, не забудь меня".

Том на мгновение задумался, затем быстро набрал сообщение своему другу: "Привет, Майкл. Жду в номере. Всё объясню при встрече. Есть для тебя подарок — King George V". Ответ пришел мгновенно: "Ха, предвкушаю его сладкую дымность! Уже в пути!"

Выйдя на балкон, Том слушал, как волны с шумом разбиваются о скалы. Неподалеку светились манящие огни казино «Драгонара». Глубоко вдохнув соленый морской воздух, он задумался, — это должна быть именно его ночь, игра в покер, или он просто ничего не понимает в жизни.

Вернувшись в номер, он взял телефон: "Милая Мия. Эти два дня с тобой, как целая жизнь. Я всегда открыт для тебя. Пиши, звони. И помни — я рядом. Я с тобой, моя милая Дракоша."

Том знал, что ответа не будет.

Лаура

Рабочая неделя подошла к концу. Том сидел за своим столом в женевском офисе и просматривал утреннюю электронную почту, когда появилось уведомление в мессенджере. На селфи — смуглая девушка с обнаженной грудью и лучезарной широкой улыбкой. "Мия! Жива!" — Том выдохнул, его сердце колотилось.

За шикарным фото последовало следующее сообщение: "Эй, Том! Я подумала, что первым делом тебя шокирую. А моя очаровательная грудь, чтобы ты не упал в обморок от моей новой стрижки. Я жду, что ты освободишь выходные для своей Мии. Увидимся завтра. Номер забронирован в отеле Dolder Grand к раннему прилету. Да, вечером ты приглашен на вечеринку, дресс — код 'creative black tie'." Следом на Тома обрушился шквал профессиональных фотографий, демонстрирующих Мию в различных нарядах и непременно с ярким шарфом на голове.

"Мия, ты потрясающая!" — ответил Том, а затем позвал своего секретаря.

— Линда, завтра в первой половине дня мне нужно быть в Цюрихе. Вернусь в Женеву в понедельник утром, — распорядился он.

— С рейсами понятно. А как насчет отеля? — Линда посмотрела на него с любопытством, вызванным внезапным всплеском активности ее босса.

— Я сам позабочусь об отеле, — сказал Том решительным тоном, не оставляющим места для дальнейших вопросов.

Конец рабочего дня мягко наступил на улицы города. Том смотрел в окно, где мерцание городских огоньков сливалось с его раздумьями о предстоящей встрече с Мией. Он не видел её более двух месяцев, и каждый блик света, отражающийся в стекле, казалось, был полон воспоминаний о ней.

Поездка в Цюрих первоначально казалась простой, едва ли не очевидной реакцией на зов Мии. Он сразу же откликнулся — Цюрих был городом их первой встречи. Но сейчас, в тишине офиса, охваченного сумеречным полумраком, Тома охватывало неясное предчувствие. Возможно, причины его решения уходили корнями в прошлое глубже, чем он мог себе признать.

Их ночь на Мальте была нечто неожиданным — непредсказуемым стечением обстоятельств под знаком путешествий и приключений. Но Мия отступила, отдалась борьбе с болезнью, оставив их общее будущее под вопросом. Её недавнее сообщение могло быть маяком, призывом к надежде, приглашением к возобновлению их связи. Но в его сердце зрело сомнение…

Цюрих был не просто местом встречи с Мией; это было и поле битвы его прежней любви. Здесь жила Лаура, его бывшая девушка. Их бурный роман длился два года, пока она не переехала из Женевы в Цюрих.

Расстояние выявило все трещины в их отношениях, которые рухнули в День святого Валентина, когда он прилетел встретиться с ней. Они решили остаться друзьями, но эти слова, скорее всего, были произнесены под тяжестью обстоятельств, а не по воле сердец. С тех пор их отношения ушли в режим молчания.

Готовясь к отъезду, Том не мог избежать мыслей о том, что неведомые силы тянут его в Цюрих. Хотел ли он действительно увидеть Мию, чтобы возродить искру, вспыхнувшую на Мальте? Или его подсознание искало встречи с Лаурой, чтобы заново пережить чувства, которые всё ещё грели его сердце?

Он откинулся в кресле, закрыв глаза. Ответ таял в тени сомнений, скользил между "а что, если" и "может быть." В одном Том был уверен: Цюрих его ждёт, город, в котором хранятся ключи к его прошлому и, возможно, к его будущему.

* * *

Эйрбас прорезал облака, взмывая ввысь, и мысли о Лауре превращались в навязчивую мелодию, воспоминания о ней вспыхивали ярким пламенем.

Бизнес Тома находился на подъеме, а интерес к интерфейсам мозг-компьютер стал новой вехой в контроле над роботизированным протезированием.

Их первая встреча произошла два года назад в Монтрё, в резиденции банкира по имени Давид, мужчины, обездвиженного боковым амиотрофическим склерозом, но не сломленного духом.

Лаура представляла фонд, поддерживающий передовые нейропротезы — острие прогресса в исцелении разума и тела.

Том задерживался, и когда он вошёл, разговор уже был близок к завершению. Давид, несмотря на своё состояние, излучал невероятный оптимизм.

— Я сначала отчаялся, — сказал он Тому, — получить диагноз неизлечимой болезни было для меня шоком. Мозг кипел, отказываясь это принять. Всё, что у меня было в Грузии — семья, дом, бизнес, жена — рухнуло в одночасье. Почему я?

Жестокая ирония в том, что несколько лет назад я участвовал в знаменитом флешмобе, обливаясь ледяной водой и собирая пожертвования для исследования этой болезни, не зная о ней ничего. Тогда я и представить себе не мог, что сам стану её жертвой.

Том внимательно слушал Давида, время от времени переводя взгляд на Лауру, которая казалась ему очаровательной.

— Парализованное тело — это не самое страшное, — продолжил Давид, — такое происходит не сразу, и к этому можно привыкнуть. Всё зависит от денег и поддержки близких. Если их нет, твоя судьба — лежать и смотреть в потолок. Не хочешь — не дыши. Вот такая суровая правда жизни, — сказал он с некоторым цинизмом.

— Смотря