Я не стану публиковать ничего компрометирующего вас, — повторила Ксения.

— Она не обманет, — весомо подтвердил Денис и многозначительно посмотрел на нашу спутницу.

После этого заявления староста выдохнул и приосанился. Подошел к воротам, на которых висел амбарный замок, но свернул и пошел вдоль забора, чтобы пройти сквозь внушительную прореху.

— Ремонт, — повторил он, словно это все поясняло. — А замок для чужих висит.

Мы вошли во двор храма. У скромного домика рядом со стеной, больше похожего на строительный вагончик, сидела крупная лобастая псина светлой масти. Ее морда смотрела на нас с ленивым любопытством. Собака склонила голову набок и оглядела гостей.

— Ой, — растерялась Ксения и добавила, — какой крупный.

Она не казалась испуганной. Девушка с большим страхом косилась на ночных мотыльков, которые бились о лампочку над входом в домик.

— Зверь безобидный, — хмыкнул Иван Ильич. — Его давеча безмозговые гоняли по улице, а он их ждал и отбегал, стоило им подобраться ближе. Так и вывел их из деревни.

— Полезный, — отметил я.

— Вув, — наконец лениво подал голос пес и повернулся к порогу.

Дверь со скрипом отворилась и в проеме показалась высокая фигура.

— Вы кто такие? Чего вам надо? Я вас не звал, — сурово заявил мужик и наконец вышел на свет фонаря.

Я подумал, что хозяин и его питомец очень похожи. Этот мужик также склонил голову и посмотрел на нас без особого интереса. Потом спустился по ступеням и потрепал по холке питомца.

Здоровяк был облачен в темную рясу, подпоясанную крученой веревкой.

— Агасфер Лукич, здрав будь, — вежливо поклонился староста.

— И тебе не хворать, голова. Чего это ты в такой поздний час ко мне пожаловал. Да еще и не один. Иль случилось чего?

— Как не случиться, в такие-то времена.

— Времена всегда одинаковые. И беды тоже. А вот люди… — Лукич почесал в затылке, — они также не особенно друг от друга отличаются. Так чего тебе надобно?

— Тебе Агафья велела передать пирожков, — очень ласково продолжил Иван Ильич.

— Благодарствую. Повезло тебе с супружницей. Береги ее, — проворчал мужик и взял сверток.

Он неловко покрутил его в руках и лишь потом положил его поверх собачьей будки. Пес повел носом, облизнулся и с надеждой покосился на хозяина. Но тот сурово приказал:

— Не трожь.

Собака печально вздохнула и улеглась набок, свои видом пытаясь показать какая она несчастная.

— Так чего хотел-то, голова? — уже не так сурово уточнил храмовник.

— Помощь твоя нужна, Агасфер Лукич. Никак без тебя.

Здоровяк вздохнул, снова осмотрел всех присутствующих. Особенно внимательно взглянул на Серову. Та присмирела и словно стала меньше. Даже шагнула поближе ко мне. Но камеру так и не опустила.

— Ну? — нетерпеливо протянул храмовник. — Так и будешь мяться или скажешь уже, чего надобно?

Иван Ильич будто ждал этих слов и сразу же оживился и приосанился.

— Стало быть, Семеныч опять задурил.

— Да что ж такое, — раздраженно выдохнул мужик.

— Ты ж знаешь Семеныча. Он человек неплохой. Рукастый. Да и безотказный, ежели о помощи попросить.

— Безотказный, когда наливают ему, — Агасфер покачал головой.

— Ну, есть такое. И что же, нам теперь его из деревни гнать?

— Меня это не касается.

— Ты такой же Бергардовец, как и мы все, — возразил Ильич.

— Я живу при спасительном доме, — проворчал храмовник, с тоской покосившись на мрачное строение. — И дела мирские не для меня.

— Агасфер Лукич, — староста поцокал языком. — Мы тебя своим почитаем. И когда тебе зуб надо было дергать — кузнец не отказал. И когда картоху выкопать понадобилось…

— Эти гады у меня хотели украсть урожай, — недовольно воскликнул Агасфер.

— Они помогали выкопать картоху, — терпеливо возразил староста.

— Ночью!

— Чтоб не жарко, — дипломатично пояснил Иван.

— Втихаря!

— Что б тебя не беспокоить, — не потерялся Ильич.

— И потащили прочь!

— Чтоб просушить да вернуть, — ответил староста, не моргнув глазом. — К тому ж, не унесли ведь.

— Да потому что я им солью в задницы жахнул! — сурово припечатал Лукич. — А ведь мог и головы снести.

— Но не снес, — резюмировал староста. — И все потому, что ты добрый. И соседей не обижаешь.

— Вот за мягкосердие мое и страдаю, — вздохнул здоровяк и криво усмехнулся. — Ну и многих успел покалечить Семеныч, что ажно ведьмаков с городу позвали?

— Никого не успел, — староста пожал плечами и добавил, — вроде.

— Ладно, кликни мужиков, пусть тащат этого убогого.

Храмовник отошел к стене своего домишки и тронул шток рукомойника. Из него в эмалированный таз потекла вода.

— Дивчина, подай полотенец, будь добра, — вдруг попросил мужик.

Я ожидал, что Серова не сдвинется с места, но она тотчас сложила камеру и подошла к Агасферу. Сняла с крючка тряпицу и протянула ему. Мужик поблагодарил и вдруг добродушно сказал:

— Спрашивай уже, я ж вижу, что ты от любопытства извелась.

— А почему вам зуб кузнец рвал? Есть же доктора.

— То доктора. А у нас мракобес, — поучительно пояснил Лукич. — Носит на одежде красный крест. Прямо напротив сердца. И что это, если не знак нечистый? Не доверяю я такому докторишке.

— Понятно, — важно кивнула Ксения.

— Больше не о чем не хочешь узнать? — с какой-то хитрецой уточнил храмовник.

Но девушка мотнула головой.

— Тогда отойди подальше. Сейчас притащат Семеныча. Он, когда буйный, орет, руками машет. Еще зашибут тебя и не заметят, — потом повернулся и позвал собаку, — Ленивый, иди стереги.

Пес поднялся, подошел к ногам княжны и принялся оттеснять ее к забору, толкая округлым боком. Сопротивляться животине было невозможно. Потому вскоре Ксения стояла у храмовой ограды и гладила псину по спине.

В этот момент во двор сунулся тощий парнишка и свистящим шепотом уточнил:

— Можно тащить уже? А то…

— Тащите, чего уж там, — пробасил храмовник, заставив гостя охнуть и выскочить прочь.

Лукич насухо вытерся полотенцем, аккуратно повесил его на крючок. Потом скинул тапки и прошел на небольшую площадку, покрытую сочной муравой. Стало ясно, что за травой ухаживают и поливают. Потому как в остальном дворе растения казались чахлыми.

— Тащи его…