– Его бабушка была дочерью профессора Ильина-Остроградского,знаешь такого? – спросила Лола.

– Первый раз слышу, – честно призналсяМаркиз. – А кто это?

– Этот Лоусон утверждает, что его прадед был знаменитымпутешественником, этнографом, исследователем культуры народов Африки.

– Как Миклухо-Маклай, что ли? – оживился Маркиз.

– Вроде того, – согласилась Лола.

– Скажите пожалуйста, как человек интересуетсясобственными предками! – деланно удивился Маркиз. – Я вот, например,понятия не имею, кем был мой прадедушка.

– Твой прадедушка был шимпанзе! – заявилаЛола. – Потому что ты, Ленечка, дико необразованный. Ты даже не можешьотличить Шекспира от Лопе де Беги и Гоцци от Гольдони!

– Это точно, – согласился Маркиз, – Гоцци отГольдони мне слабо…

Лола ожидала, что Маркиз рассердится и начнется их обычная,почти семейная, перепалка, но Маркиз на этот раз не оправдал ее надежд, и Лолестало скучно его шпынять.

– Значит, у этого самого Ильина-Остроградского было тридочери. Сам он умер еще до революции, а дочери остались. Вернее, две дочериостались в России, а третья, старшая, которую звали Анна, унаследовав отпапочки любовь к путешествиям, обстригла волосы и нанялась на корабль юнгой.

– Чушь какую-то ты рассказываешь, – недовольнозаговорил Маркиз, – прямо приключенческий роман Сабатини! Ну понятносемейная легенда, этот Лоусон начитался пиратских романов, но как Лангман-то натакое купился! Ведь он вроде здравомыслящий человек!

– Слушай, что ты все время меня перебиваешь! –закричала Лола так громко, что Пу И отскочил от нее на середину комнаты.

– Пу И, не сметь писаться! – приказалМаркиз. – Мне надоело уже за тобой убирать!

Кот Аскольд негодующе фыркнул – с ним-то в этом плане небыло абсолютно никаких хлопот, кот прекрасно умел пользоваться туалетом и дажеспускал за собой воду.

– Давай я сначала все доскажу, а уж потом ты будешьвозмущаться! – предложила Лола тоном ниже. – И я не понимаю, отчеготы так настроен против этой истории? Тем более что еще не выслушал ее до конца.

– Отчего-то мне все это не нравится, – задумчивопробормотал Маркиз. – Но ты права, рассказывай дальше, а там посмотрим.

– Значит, бабушка, эта самая Анна, в возрастешестнадцати лет дала деру из России и сделала это очень вовремя – в одна тысячадевятьсот четырнадцатом году, пока еще можно было. Потом началась перваямировая война – то-се, удрать стало не так просто. А потом и вовсе невозможно.

– Ну, что тогда началось в России, мы примернопредставляем, – согласился Маркиз.

– Да, а бабуля нашего Билла Лоусона поскиталасьнемножко по свету, послала подальше свою любовь к приключениям да и выскочилазамуж за австралийского промышленника по фамилии…

– Лоусон…

– Точно. О чем и сообщила своим родственникам вСанкт-Петербург, а до этого, зараза такая, ни строчки не прислала. Посколькупроизошло это событие в девятнадцатом году, счастливая новобрачная, как ты сампонимаешь, ответа на свое письмо из России не получила, соответственно,посчитала, что родственники на нее обиделись, и приняла решение впредь неподдерживать с ними совершенно никаких отношений.

– Очевидно, ей не пришло в голову, что ее родственниковможет не быть в живых, – заметил Леня, – их могли посадить,расстрелять, наконец, они могли просто умереть от голода или от тифа…

– Австралия, что же ты хочешь! – Лола пожалаплечами.

– Ну, и что было дальше? – Леня поморщился.

– Дальше они все жили в своей Австралии долго исчастливо. Муж Анны разбогател, а она сама скончалась в возрасте восьмидесятишести лет, пережив не только мужа, но и сына, отца нашего Билла Лоусона. Передсмертью снова вспомнила о родственниках в России и даже хотела их разыскать, нокакой-то умный человек посоветовал ей этого не делать, чтобы не причинить родненеприятностей. Она сдалась, но якобы завещала внуку, если будет возможность,провентилировать этот вопрос. Внук, конечно, обещал, но не торопился этого делать.А потом у нас началась перестройка, многие стали искать родственников. И этотБилл Лоусон тоже решил попытаться.

– Почему же он не обратился в компетентные органы и нестал искать своих родственников официальным путем через какую-нибудьюридическую фирму? – прищурился Маркиз.

– Что ты меня все время в чем-то подозреваешь! –возмутилась Лола. – Я рассказываю тебе только то, что узнала от герраЛангмана. А он, в свою очередь, получил информацию от самого Билла Лоусона.Надеюсь, хоть Лангману ты доверяешь?

– В разумных пределах, – проворчал Леня.

– Представь себе, Лангман тоже задал ему этот вопрос. ИЛоусон ответил, что хочет найти родственников, если они у него есть конечно,так сказать, инкогнито. А то, если официально, то они сразу безумно обрадуются,понаедут все жить в Австралию…

– Жлоб! – прокомментировал Леня.

– Возможно, – Лола не стала спорить. – Нонам-то какое до этого дело? Нас просит об услуге не он, а Лангман. А Лангманумы обязаны, и он в дальнейшем может нам пригодиться, так что отказывать емутолько потому, что тебе лень заниматься таким пустяковым делом, я считаюнеразумным. Кроме того, Лоусон еще сообщил, что не стал бы обременять Лангмана,если бы не обратился уже с этим делом в одно петербургское агентство. Кто-тоему его порекомендовал, он связался с ним и поставил задачу.

– Что за агентство – детективное? –заинтересовался Леня.

– Вроде бы. Но частное, оно гарантировало Лоусонуполную конфиденциальность, чего он и добивался.

– И что?

– Да ничего. Взяли аванс, сказали, что поставили на этодело человека, а потом замолчали, ни ответа от них, ни привета. А по прошествиинескольких недель заявили, что от дела отказываются, у них, дескать, несколькоиной профиль работы – выполняют заказы ревнивых жен и мужей. Так им спокойнее,и переквалифицироваться они не хотят.

– Аванс вернули? – с интересом спросил Леня.

– Разумеется нет.

– Ну все ясно! Провели богатого австралийского лоха.Кстати, что это за агентство?

– Называется «Эркюль Пуаро», – с усмешкой сказалаЛола, – хорошее название, неизбитое.

– А главное, скромное! – подхватил Маркиз. –Хотя насколько я помню романы старушки Агаты, Эркюль Пуаро никогда не занималсяслежкой за неверными супругами…

– Наш австралиец очень рассердился и решил действоватьстарым проверенным способом – по знакомству, – продолжала Лола, – воти обратился к Лангману. Он хочет, чтобы ему собрали все сведения о потомкахпрофессора Ильина Остроградского. По рассказам бабушки, в девятьсотчетырнадцатом году здесь оставались две ее сестры – Мария и Татьяна, и матьСофья Николаевна. Мария рождения девятьсот пятого года, а Татьяна – девятьсотвосьмого. Сейчас, разумеется, их нет в живых, но могли остаться дети и внуки.