— Печально, печально, — повторила старуха. — Молодой еще.

— Да, — подтвердила Мария Петровна. — Еще даже на пенсию не вышел.

— Извините, — сказала Анна Максимовна. — Это вы говорите про такого высокого худощавого мужчину с маленьким белым шпицем?

— Да, — ответила тетка, повернувшись к ней. — А вы его знаете?

— Видела его, — пробормотала Анна Максимовна. — Собачка у него приметная.

Обе женщины пристально смотрели на нее, и она добавила:

— Я за собачку беспокоюсь, жаль будет, если ее выкинут на улицу. Я бы взяла.

— Собачку дочка его забрала, — сказала тетка.

— Кто бы вам ее отдал, — усмехнулась Лидия Ивановна. — Это померанский шпиц, породистый.

— Помиратский шприц? Что прямо так и называется? — изумилась Мария Петровна.

Старуха закатила глаза с выражением «Боже, какая дура!», но ответила спокойным тоном, произнося слова чуть ли не по слогам:

— Померанский шпиц. Немецкая порода. Породистые собачки стоят до пятидесяти тысяч.

— Да вы что! — ахнула тетка.

Анна Максимовна поднялась, зачем-то сказала:

— Извините.

И быстро пошла прочь.

— Странная женщина, — процедила ей вслед Лидия Ивановна.

Известие о смерти неизвестного ей мужчины подействовало на Анну Максимовну крайне угнетающе. Она шла по улице, ничего не замечая вокруг. В голове вертелись бессвязные мысли:

— Ну как же так. Ну почему он? Как все несправедливо. Хороший же был человек. Помочь хотел…

В конце концов Анна Максимовна споткнулась, подвернула ногу и чуть не упала. Спас ее невысокий заборчик, за который она успела ухватиться и поэтому не растянулась во весь рост, а упала на колено.

— Черт, — выругалась она, разглядывая испачканное пальто. — Как-то не задалась моя прогулка. Сначала сапог, теперь пальто.

Она достала из сумки влажные салфетки и попыталась оттереть грязь. Получилось не очень хорошо, пятно больше размазалось, чем затерлось. Зажав в руке испачканные салфетки, она вышла на Первомайскую улицу и огляделась в поисках урны. Урны нигде не было, но даже если бы сей предмет оказался прямо перед Анной Максимовной, то она бы его не заметила, потому что ее взгляд уперся в гостиницу «Первомайскую».

— Тааак, — протянула Анна Максимовна. — Опять началось. Что ж, попробуем мыслить логически. Итак, что мы имеем. Здания все на месте, только изменили внешний вид. Тоже самое с транспортом. Люди тоже обычные, реальные, не плод воображения.

Мимо проходил паренек. Анна Максимовна его окликнула:

— Молодой человек! Который час?

— Полтретьего, — бросил он на ходу.

— Спасибо! — крикнула ему вслед Анна Максимовна и добавила себе под нос, — взаимодействие с людьми проходит нормально.

Она не спеша отправилась вдоль улицы.

— Какие следуют выводы? — тихо говорила она сама с собой. — Дома стоят, люди ходят и разговаривают, все как обычно. Но я почему-то вижу другую реальность. Можно предположить, что мое подсознание играет с мной в такие игры.

Анна Максимовна была женщина умная, образованная и, следовательно, могла подвести теоретическую базу под любое действие или событие. Она решила, что после того, как она уверилась в своем выздоровлении, сознание освободилось от напряжения, в котором подспудно находилось все эти пять лет и немного «расшалилось», преобразуя действительность. Надо всего лишь привыкнуть к своему новому состоянию, попить успокоительного, например, пустырника или валерьяночки, и все постепенно успокоится и войдет в норму. С такими мыслями она дошла до каштанового скверика. Выбросив, наконец, в урну салфетки, Анна Максимовна подумала, что на месте этих скамеечек на самом деле находится решетка, огораживающая дворик многоэтажки, и если она сейчас подойдет и дотронется до нее, то морок рассеется и окружающее примет обычный вид. Она медленно и осторожно пошла в скверик, все время боясь наткнуться на ограду, и даже вытянула вперед руку, но никакого препятствия на ее пути не оказалось. Анна Максимовна дошла до скамеечки и присела на краешек. Ничего не произошло. Она ощупала скамейку и откинулась на спинку. Мир не изменился. Анна Максимовна похолодела, ее стройная теория трещала по всем швам.

— Хорошо, — сказала она строгим учительским тоном, но голос предательски дрогнул. — Раз так, пойдем еще попробуем повзаимодействовать с людьми.

Она встала и направилась к ближайшему кафетерию под вывеской «Плюшки и ватрушки». В кафетерии народу было немного. У окна за высоким столом на барных стульях сидела парочка подростков, да какая-то женщина покупала на кассе сдобные булочки. Анна Максимовна выбрала ватрушку с творогом и зеленый чай. Девушка на кассе поставила чашку с кипятком, блюдце с булочкой и пакетиком чая на поднос.

— С вас семьдесят пять рублей пятьдесят копеек. Оплата картой или наличкой?

— Картой.

Анна Максимовна приложила карточку к экранчику аппарата, но тот молчал.

— Не сработало, — сообщила девушка.

Анна Максимовна убрала карточку и приложила снова. Девушка покачала головой. Повторные попытки ни к чему не привели.

— Не работает ваша карточка, — сказала девушка. — Другую давайте или наличку.

— Ни другой нет, ни налички, — вздохнула Анна Максимовна.

Она уже собиралась отойти от прилавка несолоно хлебавши, как из-за ее плеча высунулась рука и приложила к экрану кассы карточку. Аппарат пикнул, зажужжал и выплюнул чек, а мужской голос произнес:

— Позвольте угостить вас булочкой.

Анна Максимовна обернулась и увидела мужчину, который три недели назад спрашивал, не нужна ли ей помощь.

Возвращаясь из прокуратуры в управление, Сергей Николаевич решил забежать домой пообедать. Он уже сворачивал на Весеннюю, как снова увидел ту женщину. Она задумчиво брела по улице, явно чем-то расстроенная. Оступившись и чуть не упав, долго оттирала испачканное пальто. Сергей Николаевич вздохнул, похоже, что харчо, сваренное ему дочерью по всем правилам Вильяма Похлебкина, его сегодня не дождется. Подождав, когда женщина перестанет размазывать грязь по одежде, он отправился вслед за ней. Она шла, что-то бормоча себе под нос, потом как-то странно вела себя в скверике, пыталась сесть на лавочку так, словно опасалась, что та исчезнет, а затем направилась в кафе. Голос разума говорил Сергею Николаевичу, что надо идти домой, быстро поесть и мчаться на работу, где его ждут срочные и важные дела, а голос авантюризма говорил, что обязательно надо выяснить про мокрый зонт.

И вот теперь он сидел в кафе за одним столиком с этой странной женщиной. Она явно нервничала, крошила пальцами ватрушку и не поднимала на него глаз.

— Меня зовут Сергей Николаевич, — начал он разговор.

— Анна Максимовна, — тихо ответила женщина.

— Вы извините, что навязал вам свое общество, но мне хотелось бы выяснить у вас один вопрос. Я хотел спросить вас еще тогда, во время нашей первой встречи.

Она подняла голову и внимательно посмотрела на него.

— Что именно вас интересует?

— Почему у вас был мокрый зонт?

Анна Максимовна нахмурилась.

— Потому что шел дождь.

— В тот день не