табака наполнял большой квадратный кабинет, оформленный в бежевокоричневых тонах. В глубоких креслах сидели трое мужчин. Они встали, когда Виталик появился на пороге. Пяльцев, Черный и незнакомый молодой человек по очереди пожали руку Заикину и снова сели.

— Виталий Степанович, — начал Пяльцев, почему-то глядя на левое ухо Заикина, — познакомьтесь. Это — Константин Леонидович Черный, новый директор нашего филиала. Молодой человек чуть заметно кивнул и покровительственно улыбнулся.

«Новый директор нашего филиала», — отозвалось в голове Заикина, но слова задержались где-то на поверхности мозга, не впитавшись в него, как капля растительного масла, скользящая по плотной непористой губке.

— Виталий Степанович — наш лучший специалист, — продолжал Пяльцев, обращаясь к гостям, — Он быстро введет Константина Леонидовича в курс дела.

— Мы будем крайне признательны, — пробасил Черный-старший и сложил обе руки на выпуклом животе, туго обтянутом пиджаком.

— Константин Леонидович приступит к работе в понедельник, просим вас оказать поддержку. Сейчас можете быть свободны.

«Новый директор нашего филиала». Фраза снова попыталась проникнуть в одеревеневший мозг Виталия. Он стоял, не двигаясь, и ничего не отвечал.

— Вы можете быть свободны! — громко повторил Пяльцев и посмотрел, наконец, в глаза Заикину. Взгляд его был беспокойным и удрученным.

— Слушаюсь, — ответил Виталий и пошел прочь.

Ожидание и волнение, которые до этого момента густели в его груди, вдруг превратились в твердые жгущие комки. Один застрял в районе солнечного сплетения, второй — в горле. Стало невыносимо трудно дышать, грудь пронизывала режущая боль. Виталий схватился за галстук, чтобы ослабить петлю, но не успел этого сделать и упал на пол приемной.

***

— Разряд! — скомандовал врач неотложки.

Последовал глухой удар, затем тихое гудение.

— Ничего, — отозвалась зрелая худощавая женщина, следившая за маленьким экраном кардиомонитора.

— Еще!

Снова послышался гудок дефибриллятора, постепенно переходящий в писк.

— Разряд!

Удар. Тело Виталия неестественно дернулось, конечности судорожно приподнялись и снова упали на ковер приемной.

— Ничего.

Врач медленно поднялся на ноги и отер лоб рукавом голубой форменной рубашки.

— Все, готов.

Секретарша Аня испуганно вдохнула и прижала обе ладони ко рту.

— Попробуйте еще! — запротестовал побагровевший Пяльцев. — Ему тридцать лет. Этого не может быть!

— Может, может, — устало заверил врач. — В наше время все может быть. Витя, — обратился он к санитару, — сворачиваемся. Вызывай Омегу.

Присутствующие — секретарша Аня, Пяльцев и оба Черных — стояли молча, не отрывая глаз от бездыханного тела Заикина. На лицах их было брезгливое любопытство, какое обычно испытывают люди, ставшие свидетелями страшного происшествия, не имеющего прямого касательства к ним самим.

Наблюдал за происходящим и сам Виталий. За двадцать минут до приезда скорой сознание его легко и беспрепятственно отделилось от материальной оболочки, корчившейся в инфарктных судорогах. Словно осадок, выпавший из сульфатного раствора в результате химической реакции, его выбросило вверх, освободив от жгущей грудь боли. Увидев себя со стороны и осознав, что произошло, он запаниковал, стал метаться по приемной, обращаясь к суетящимся вокруг тела людям. Но никто не слышал и не замечал его. Вскоре он понял, что все попытки привлечь к себе внимание тщетны и остановился в углу, в отчаянии наблюдая за напуганными сотрудниками, за врачами, хлопочущими над тем, что перестало быть им, Виталием, еще до того, как Анна истерично кричала в телефонную трубку на оператора скорой помощи.

— Звоните родным, — посоветовал врач перед уходом.

— Кажется, у него нет никого, — ответила секретарша и всхлипнула.

— Так легче. Меньше горя, — заключил врач. — Ну все, мы поехали. С минуты на минуту приедет…, — он осекся, чуть не произнеся слово «труповозка», но быстро подобрал эвфемизм. — Приедут ребята из Омеги, они заберут тело.

Сказав это, он кивнул своим коллегам в сторону двери, и все они вышли из приемной, ступая мягко, будто Виталий не умер, а просто заснул на полу и мог проснуться от звука шагов.

— Георгий, организуй все за счет фирмы. Похороны, поминки, что там еще. А мы поехали, — скомандовал Леонид Черный. Осторожно обойдя распластанное на полу тело и стараясь теперь не смотреть на него, отец и сын вышли прочь.

Как только за спинами высшего руководства захлопнулась дверь, секретарша сразу же разревелась в голос.

— Георгий Владимирович, что же это такое? Только что ведь здесь стоял. Живой, красивый!

— Не сыпь соль, уйди отсюда! — рявкнул Пяльцев.

Испуганная секретарша схватила короткий кожаный пиджак и выбежала из кабинета.

Оставшись наедине с Виталием, Пяльцев вдруг мелко задрожал и заплакал. Он опустился на колени возле тела и взял еще теплую руку.

— Виталик, сынок, я не виноват, — он проглотил слезы. — Я пытался тебя отстоять, клянусь. Что же ты так, а? Разве же можно так? Прости меня, сынок.

Он низко опустил голову и закрыл лицо свободной рукой. Заикин подошел и тоже сел рядом с телом, раскинув ноги. Или же то, что сейчас казалось ему ногами. Что делать дальше, он не знал. Впервые в жизни впереди не было цели или хотя бы смутного намека на то, что необходимо предпринять.

— Георгий Владимирович, они приехали, — прошептала Аня, осторожно заглядывая в приоткрытую дверь.

Двое дюжих парней легко и равнодушно погрузили тело на носилки, прикрыли его сероватой простыней и понесли прочь. Пяльцев пошел провожать.

Повинуясь порыву, Виталик вскочил и тоже пустился вслед за ними, но дорогу ему преградил невесть откуда взявшийся человек. То ли он появился здесь раньше и Заикин, охваченный отчаянием и страхом неизвестности, просто не заметил его. Или же странный мужчина внезапно материализовался из воздуха, Виталик не мог сказать наверняка. Последнее нельзя было отбросить, как невозможное, так как человек левитировал, будто надутый гелием воздушный шар. При этом он был не менее круглый и яркий. Острая рыжая бородка и коротко стриженые медные волосы, ярко-зеленый атласный халат до колен, широкие штаны персидско-синего цвета. Завершали пестрый гардероб золотистые мокасины на маленьких, словно у женщины, ножках.

В руках летающий человек держал предмет, похожий на пустую клизму, но гораздо большего размера и сделанную не из резины, а из бархатистой бордовой ткани. К горлышку клизмы-переростка прикреплялась длинная пластичная трубка с воронкой на конце.

Некоторое время толстяк глядел на Виталия, ехидно улыбаясь. Потом взял трубку и направил горлышко воронки на Заикина.

— Уиуиуиуиуиуиу, — озорно заскулил он, будто школьник, бегающий по коридору с игрушечным самолетом.

Но ничего не произошло. Виталий оторопело смотрел на пестрого чудака, не понимая, что тот делает.

— Вот хрен морковный! — выругался рыжий, недовольно потрясая клизмой. — Опять эффектный выход не удался!

Голос у него был высокий, мягкий.

— О! Заработало!

Он снова направил воронку в сторону Заикина, и на этот раз Виталий почувствовал, будто его подхватил невидимый смерч. Приемная