Хейл покачал головой. В тот день брат бился за неё до конца, на его теле едва ли осталось хоть одно живое место, и даже спустя месяц после боя, когда Хейл вернулся в поместье матери, Туррен всё ещё с трудом передвигался, так и не оправившись окончательно.

— В Зратиеле нужно будет отправить весточки в Рокин и Тэмин, может, там появились какие-нибудь новости, — голос Креста нарушил напряжённую, звенящую тишину.

Ответа не последовало, но Крест его и не ждал. Всё это время он остро ощущал тоску по Тэлли — по её звонкому смеху, по шуткам, по тому, как она всегда поддерживала его шалости и выходки. Теперь же казалось, будто кто-то грубо оторвал кусок от его души, оставив зияющую пустоту. Магия в его крови бесновалась, буквально крича, требуя немедленно найти её и вызволить из рук пустынников. Но она была бесполезна: могла дать знать о близости Тэлли лишь в нескольких шагах от неё. «Глупая, бестолковая магия, — раздражённо подумал он. — Какая от неё польза, если она не может помочь найти её?»

Кресту хотелось как можно скорее отыскать Тэлли и Эла, при этом он изо всех сил старался не думать о том, что могли с ней сделать за это время. Он часто вспоминал слухи и рассказы из таверн о пустынниках и знал, что женщину в их лагере не ждало ничего хорошего. От таких мыслей ему становилось невыносимо горько, но всё равно он отчаянно надеялся, что эту страшную участь Тэлли всё же удалось избежать. «Для женщины уж лучше умереть, чем попасть в лапы этих зверей», — вдруг с болезненной ясностью осознал он. И всё же Крест поклялся себе, что найдёт её, чего бы это ни стоило — живой или мёртвой.

Его магия крови не говорила о смерти Тэлли, но и связь с ней была какой-то иной, не похожей на привычную. Крест так и не понял, почему его кровь признала в ней сестру без его воли. Разобраться в этом самостоятельно он не смог, а добраться до отца, чтобы спросить, не успел. Несмотря на то, что мысли о её смерти посещали его слишком часто, Крест изо всех сил верил, что она жива — хотя бы ради Хейла и Тура. На братьев было больно смотреть, лица их осунулись и побледнели, поэтому он ни разу не позволил себе открыто высказать свои опасения. «Хотя они же не глупцы, — горько усмехнулся он про себя. — Наверняка и сами всё понимают». Но вслух об этом никто не говорил. Только иногда Хейл спрашивал о её возможной смерти, и Крест отвечал всегда одинаково: даже если так, они обязаны найти её и привести домой.

«Домой…, — вдруг тяжело осознал Крест. — Да она ведь даже не успела обрести настоящий дом». Он до сих пор не привёл её к отцу, не представил семье и не дал почувствовать себя частью их рода. Печально вздохнув, он продолжал идти, стараясь прогнать терзающие мысли.

Но при Туррене они с Хейлом таких разговоров не вели. Крест прекрасно видел, что тот едва держится на грани, отчаянно пытаясь не сорваться в пучину безумия. Пропажа Тэлли слишком сильно напоминала ему гибель младшей сестры, поэтому братья старались лишний раз не бередить его раны. Тур стал до крайности молчаливым, за день мог произнести от силы пару слов. И ни Хейл, ни Крест не настаивали, позволяя ему справляться с болью по-своему. «Мы все замолчали, словно наши голоса пропали вместе с ней», — с грустью подумал Крест, вновь вспоминая, как Тэлли заливисто смеялась над его дурацкими шутками.

Добравшись в очередной раз до Зратиела братья сразу разделились: каждый точно знал, куда идти и что делать. Хейл отправился к лорду города за новостями, Крест направился к братству, а Туррен пошёл к капитану городской стражи. Но когда они вновь собрались вместе в условленном месте — небольшой таверне неподалёку от городских ворот, Хейлу стало ясно, что надежды вновь рухнули — новостей не было. Тэлли с Элом и их похитителями будто растворились в воздухе.

— В братстве сказали, что уже давно не видели пустынников. Как и в прошлый раз — полная тишина, — понуро произнёс Крест. — Из других городов тоже ничего.

Хейл вспомнил, как полгода назад они излазили весь порт вдоль и поперёк, расспрашивая каждого встречного капитана, но никто уже давно не выходил в море. «Да и куда отсюда плыть?» — с горечью подумал он. Их земли с одной стороны были замкнуты непроходимым маревом болот, а с другой — морем, которое на расстоянии трёх дней пути от берега также окутывалось густым, непроницаемым туманом.

«Хотя если у пустынников был артефакт, позволяющий пройти марево аури, а иначе я не знаю, как они смогли его преодолеть, то, возможно, у них есть что-то подобное и для болота или тумана?» — подобные мысли неизменно завершали все размышления Хейла о том, где может находиться Тэлли. Он боялся признаться даже себе, что если пустынники каким-то образом пересекли древние границы марева, то найти её будет уже невозможно. При одной только мысли об этом сердце начинало бешено колотиться, а разум охватывала паника. Сейчас случилось то же самое — внутри вдруг стало тесно и душно от ужаса и беспомощности.

— Давайте сегодня напьёмся, — внезапно предложил Крест, явно почувствовав его состояние.

Хейл кивнул, ничего не ответив. Его взгляд медленно переместился на Тура, который с безжизненным выражением лица равнодушно ковырялся в своей тарелке, не притронувшись к еде.

Спустя несколько кружек отвратительного эля Хейл почувствовал, как голова его приятно затуманилась. Туррен уже давно покинул их компанию, так и не проронив ни единого слова за весь вечер. Он поднялся в свою комнату ещё пару часов назад, и Хейл всё сильнее беспокоился о нём. Брат был не в себе уже полгода, и с каждым днём замыкался всё глубже. «Хотя кто из нас сейчас в порядке?» — горько усмехнулся Хейл про себя, сжимая в руках очередную кружку.

В Зратиеле они остановились в дешёвой, ничем не примечательной таверне, чтобы лишний раз не привлекать к себе внимания. Заведение к вечеру набилось битком, заполнившись преимущественно мужчинами, зашедшими пропустить кружку-другую после долгого дня. Поздним вечером к ним присоединились женщины из соседнего борделя: «Похоже, дела у них идут совсем худо, раз приходится самим искать клиентов среди пьяных работяг», — невесело подумал Хейл.

К их с Крестом столику тоже подошла пара девушек. Сначала Хейл сухо отказался от их общества, но вскоре алкоголь сделал своё дело, притупив его сопротивление,