Шкаф, выдержав значительную паузу, сказал:

— Успокойся, Вадик своих не сдает. Но ты, Гена, поосторожнее с алкоголем. Ну выпил, ну закусил, а перебарщивать не надо. Пей, а дело разумей, как мой батя говаривал. Хотя сам квасил беспробудно. В сорок два почки отказали, в сорок три — мотор. Был батя, нет бати.

— Сочувствую, — пробормотал Малява, перенявший нехитрую формулу в кино.

— Да я только рад, — отмахнулся Шкаф. — Без него вздохнул свободно. Он, падла, то компьютер пропьет, то телек, а то мобильник свистнет. Все с гаджетами, а я с голой задницей. Так вся молодость прошла, от одного батиного запоя до другого. Теперь только жизнь началась. Попал в струю, что называется.

— Ага. Подфартило нам с работенкой.

Малява растянул края губ в стороны: получилась улыбка. Продержалась она на его физиономии ровно полторы секунды. Потом рот Малявы открылся, глаза округлились, брови поползли вверх.

— Э! — воскликнул он скорее удивленно, чем встревоженно. — Что это с ними? Нажрались, что ли?

— Не приведи господь, — пробормотал Шкаф, тоже уставившийся на идущий впереди грузовик.

Фургон с квочками, распростершими крылья над рядами яиц, повело в одну сторону, потом в другую, после чего он начал опасно вилять от обочины к обочине, едва не зацепив встречный автобус. Еще хорошо, что узкая дорога была почти пуста, иначе подобные маневры закончились бы плачевно.

— Звони старшим! — распорядился Малява, сокращая дистанцию между «тойотой» и яичным фургоном. — Надо предупредить. Иначе в случае чего с нас спросят.

— Ты что?! — испугался Шкаф. — Хочешь сообщить, что водилы у нас под носом водку пьют? Ты хоть представляешь, что потом с нами сотворят?

— Как же быть?

— Для начала их остановить нужно. Может, Неделину плохо стало, может, сердце прихватило, вот и куролесит. Короче, иди на обгон. Тормознем их.

— Ага, — согласился Малява, выжимая газ.

Но в этот момент грузовик остановился сам, без всякого вмешательства извне. Оттуда выпали две мужских фигуры и, сцепившись, скатились с обочины в траву.

— Да они же дерутся! — определил Шкаф, все еще не веря своим глазам.

— Разнимать надо, — решил Малява, распахивая дверцу со своей стороны. — Иначе поубивают друг друга. Кто дальше товар повезет? Мы?

— Блин! Эй, вы! А ну хватит!

— Уймитесь, мужики!

Окрики, которые издавали охранники на бегу, не подействовали на дерущихся. Вернее, если разобраться, то кулаками работал только один из них — Неделин. Второй, Розанов, лишь оборонялся, умоляя напарника остановиться. Это было бесполезно, поэтому, больше не прибегая к увещеваниям, Малява с разбегу налетел на озверевшего водителя и сбросил его на землю.

Матерясь, Неделин попытался подняться, но получил такой сокрушительный удар, что распластался на спине.

— Ты поаккуратнее, — посоветовал подбежавший чуть позже Шкаф. — Не повреди ему табло.

— Я в лоб, — пояснил Малява, показывая, что бил основанием ладони. — Следов не останется.

— Сотрясения бы не было.

— Чему там сотрясаться? У этого народа мозгов нет ни хрена. Сплошная кость.

— Он псих, он псих… — затараторил Розанов, с усилием садясь. — Я с ним дальше не поеду.

Оба глаза у него заплыли, превратившись в щелочки, обрамленные багровыми валиками век. Нос распух и кровоточил, образуя нечто вроде красных усов. Говорил он невнятно и шепелявил.

— А кто поедет? — спросил Шкаф, нависая над избитым. — Я? Или Гена? — Он кивнул на Маляву. — Мы тут не в бирюльки играем.

— Я повезу, — пробубнил Розанов. — Сам.

— Ты себя видел, герой? Тебя на первом же посту затормозят. Подставить нас решил?

— Я что? Я ничего… Этот псих сам на меня набросился.

— Неделин! — Малява пнул Антона под ребра. — Что за дела? Ты рехнулся?

— С него спрашивайте, — буркнул Антон. — Я ему анекдот рассказал, а он вызверился.

— Какой анекдот? — опешили охранники.

— Про неверную жену.

— Заткнись, тварь! — заорал Розанов и попытался лягнуть напарника.

Шкаф схватил его за шкирку и оттащил от греха подальше.

— Сидеть! — велел он. — Не рыпаться! Иначе искалечу.

Малява тем временем расспрашивал Антона. Потом мотнул головой, отзывая Шкафа в сторонку, и объяснил ситуацию:

— У Розанова, видать, жена гуляет. Неделин не знал, затронул больную тему нечаянно. Вот и поскублись. Вряд ли их теперь помирить удастся.

— Блин! — Шкаф выругался. — Как ситуацию разруливать будем?

— Про ЧП никому ни гу-гу, — сказал Малява. — Усаживаем Неделина за руль и следуем дальше. Рогоносец с нами поедет. Дальше — по обстоятельствам.

— Погано обстоятельства складываются.

— Не каркай. Справимся. Иначе вилы…

Малява приставил к кадыку два растопыренных пальца.

Шкаф мелко перекрестился. Он полагал, что это может уберечь его от неприятностей.

Ехать в кабине одному было куда приятнее, чем вдвоем. Никто не отвлекал от мыслей, не надоедал болтовней или своими убогими музыкальными пристрастиями. И все же Антону Неделину никак не удавалось расслабиться. На душе было тревожно. Напрасно, ох, напрасно связался он с Васькой. Нет бы прикусить язык и промолчать. Пусть бы напарник жаловался на свою блудливую супругу. Постепенно тема иссякла бы, и тогда не пришлось бы нервничать и потеть, гадая, как теперь все обернется. А что, если охранники уже известили Бэтмена о случившемся и тот решает, как наказать проштрафившихся шоферов? Или уже решил.

— Вот же невезуха! — пробормотал Антон, ударяя ладонью по рулю.

Рука болела. Верхняя губа распухла — Розанов исхитрился достать кулаком. Но это пустяки. Вот по возвращении начнутся настоящие проблемы. В фургоне спрятано пять ящиков с порошком из секретной лаборатории Бэтмена. На сумму от пятидесяти до ста миллионов долларов. На границе этот товар ждут. Скорее всего, задаток уже получен. Совершенно не важно, сколько именно поимеет от сделки сам Бэтмен. Важно, что его доход был поставлен под угрозу, а он не из тех людей, которые прощают подобные вещи.

Одна надежда на то, что охранники тоже это знают. Они отвечают за товар еще в большей мере, чем водители. Поэтому спрос с них будет особый. Понимая это, они могут решить умолчать об инциденте. Да, скорее всего, так и будет. Но все равно вероятность наказания сохраняется.

Чтобы отогнать плохие мысли и предчувствия, Антон стал думать о том, что сделал бы с миллионами, вырученными за наркотики, попади они ему в руки. Для начала он бы спрятался в какой-нибудь глуши и, стараясь не выделяться, просидел бы там год или два, пока о нем не забудут. Потом можно потихоньку открывать счета в зарубежных банках и перегонять туда денежки. Потом полная смена документов. Наконец, эмиграция.