– Нет, что вы… нет. Просто я работаю в одной семье, уочень хороших людей… – с трудом выдавила из себя я. – У меня не былодругого выхода… домработницей…

– Ну и что тут такого? Подумаешь, великое дело!

Ты же не на панель пошла, – засмеялась вдруг как-тоочень искренне Мария Львовна. – Не хочется говорить банальности, но любойчестный труд заслуживает уважения. Главное – самой себя уважать. А у тебя естьдля этого все основания. Ты не сидишь сложа руки. У тебя явно не легкая жизнь,но ты не ноешь, не клянешь всех и вся, а тихо делаешь свое дело, ведь так?

Я кивнула, у меня в горле стоял комок, и я ничего не моглапроизнести.

– Знаешь, Саша, мне ужасно нравится моя внучка. И яхочу все о тебе знать, деточка. Можно я тебя обниму?

Я опять кивнула и вдруг рванулась к ней, прижалась, обняла иразревелась как дура. От нее исходила такая доброта, такое человеческое тепло,что все накопившееся у меня в душе, все обиды на жизнь вдруг прорвались наружу,я плакала так сладко, так облегченно…

– Ну, ну, деточка, тебе надо поплакать, да? Поплачь,кому же поплакаться, как не бабушке.

– У меня… У меня никогда не было бабушки, – сквозьслезы проговорила я.

– Ну вот, а теперь у тебя есть бабушка, и, может,сейчас она тебе даже нужнее, чем в детстве, когда у тебя были и мама, и папа, язнаю, Андрей был хорошим папой, и всегда именно он будет для тебя папой, ноя-то все равно твоя бабушка.

Я подняла глаза на эту маленькую мудрую женщину и ужечувствовала, что, наверное, она самый близкий мне человек на этом свете Передней совсем не надо притворяться. Ведь даже перед Глебом мне приходится «держатьмарку», а тут этого не нужно, тут можно расслабиться…

– Ну, теперь тебе немножко легче стало, да, Саша?

– Да-да, спасибо вам.

– Саша, расскажи мне о себе, пожалуйста, мне хочетсявсе о тебе знать, ты же понимаешь.

– Понимаю… только я не знаю как… С чего начать, ивообще…

– Ну хочешь, я буду задавать тебе вопросы? Так будетполегче?

– Наверное.

– Сашенька, детка, ты любишь своего мужа?

– Очень! Очень люблю.

– А кто он, твой муж?

– Он… Глеб Ордынцев, актер. Ему ужасно не везло всегда,но в последнее время все начало меняться, вот вчера он сказал, что егопригласили сниматься в Италию, обещали хорошие деньги… Сейчас он снимается всериале, ему пророчат большой успех, и в театре вдруг дали прекрасную роль, аведь он в какой-то момент хотел уже все бросить… Но я ему не позволила, явсегда знала, что он обязательно добьется успеха… Он талантливый и очень-оченькрасивый!

– Вы давно женаты?

– Четырнадцать лет.

– Ого! Это немалый срок…

– Мне было девятнадцать, когда мы поженились, а емудвадцать один… Он был такой красивый, веселый, талантливый, и сначала емувезло, он снялся в одном фильме, который получил приз в Сан-Себастьяне. Егозаметили, а потом… Потом вдруг как-то все кончилось… То есть в театре он хорошоиграл, а кино и телевидение его как будто не замечали, вернее, перестализамечать. Он в театре даже Раскольникова сыграл – у одного молодого режиссера…Спектакль считался новаторским, о нем писали.

Только писали плохо. А Глеба, наоборот, хвалили, один критикдаже писал, что жаль – такое дарование пропадает в этом спектакле… Потомспектакль выпал из репертуара, режиссер этот продолжал ставить, а про Глебапочему-то забыли… Мы тогда хлебнули лиха. Чтобы прожить, я институт бросила,челночить начала, в Турцию за шмотками моталась и в Польшу… А Глеб на машинеподрабатывал, левачил. И еще пробовал бизнесом заниматься, но это плохокончилось. Он так прогорел… Мне даже пришлось квартиру родителей продать, чтобывыкрутиться, и еще много чего… Но мы справились! У нас, слава богу, хорошаяквартира, она Глебу от тетки досталась, так что мы, можно сказать, ничего непотеряли, но мне тогда так страшно было, его грозились убить…

Я замолчала, от этого воспоминания у меня опять кровь вжилах застыла, я вспомнила жуткие ночные звонки, угрозы, этот давящий страх.

Мария Львовна погладила меня по руке, она, казалось, всепонимала.

– Саша, девочка, а твой Глеб, он пьет?

– Пьет? Нет, слава богу, не пьет! Хотя был момент,когда он начал пить, но я тут просто на уши встала… Тогда и вправду тяжко было,на нас двоих одна его крошечная зарплата, ему даже подработать не удавалось,машина вышла из строя, а починить не на что, челночить он мне запретил, я этоплохо умела, меня вечно обманывали… И тогда он начал пить, но тут меня Ульяшана эту работу устроила, к своим дальним родственникам, они очень хорошие. люди,и платят мне хорошо, и я бы обязательно Глебу призналась, но он тогда вдепрессии был, если б я сказала, что пошла в домработницы, он бы не пережил, нуя и наврала, что устроилась бухгалтером в одну коммерческую фирму. Я когда-тоокончила бухгалтерские курсы, вот он мне и поверил. А теперь, кажется, все,судьба повернулась к нам лицом… Вот даже бабушку мне послала… И у Глеба делаидут на лад.

– Сашенька, а почему у вас нет детей? Ты не хотела?

– Я хотела, я так хотела… Но у меня был выкидыш, какраз когда случилась вся эта заваруха с его бизнесом, от страха наверное… Абольше, больше ничего не получается. Хотя, если честно, я с тех пор запретиласебе об этом даже мечтать. Решила, что не судьба.

– Саша, но ведь ты еще молодая, тридцать три всего!Меня мама в сорок лет родила! Так что ты еще успеешь! Ты у врача-то была?Знаешь, почему не беременеешь?

– Вам хочется правнуков? – улыбнулась я.

– Нет, детка, я об этом даже не думала, просто я знаю,жизнь без детей – это невесело, плохо, а мне хочется, чтобы у тебя все былохорошо. Знаешь, ты должна будешь приехать ко мне, у нас в Израиле прекраснаямедицина, я покажу тебя лучшим врачам. Ты сможешь ко мне приехать?

– Не знаю, я не думала… Наверное…

– Саша, я хочу познакомиться с твоим мужем!

– Я обязательно это устрою! – горячо пообещалая. – А вы в Москву надолго?

– Я улетаю через десять дней!

– Я вас познакомлю! Знаете что, послезавтра у негоспектакль, он играет Кристиана в «Сирано». Хотите пойти?

– «Сирано де Бержерак»? О, с удовольствием, помню, явидела еще Рубена Симонова в роли Сирано…

– А после спектакля можно поехать к нам!

– О нет, после спектакля – это поздно, у меня,Сашенька, уже нет на это сил.

– Тогда пойдемте в театр послезавтра, а в субботуприходите к нам! Я что-нибудь вкусненькое приготовлю.

– Ты хорошо готовишь?

– Говорят, да. Так вы согласны, Мария Львовна?