Телефон не умолкал. Похоже, вся Москва сегодня смотрела«Вести». И телевизор продолжал работать.

Светлана Георгиевна пыталась на других каналах пойматьвожделенную информацию, но удалось ей это лишь на канале «Культура». Тамповторили тот же сюжет.

– Может, нехорошо так говорить, но до чего же красивмой сын, – с гордостью сказала счастливая мать.

– Не стану спорить, – улыбнулась я.

– Саша, в квартире необходимо сделать ремонт!

– Я знаю. Но у меня нет денег. Вот когда Глеб вернетсяиз Италии, может, удастся…

– Глеб едет в Италию? – нахмурила брови свекровь.

Кажется, я дала маху. Он не удосужился сообщить об этоммамочке.

– Да, это вчера выяснилось. Его пригласили сниматься вкаком-то фильме, я и сама еще ничего толком не знаю… Он мне сказал об этомтолько сегодня утром, когда я уже убегала… – попыталась я выгородитьмужа. – Он придет и все расскажет.

– А ты почему мне не сообщила?

– Но я просто не успела! Пришла с работы, а потомначалась эта свистопляска.

– Ты называешь свистопляской успех своего мужа?

О господи, дай мне силы!

– Светлана Георгиевна, я хотела сначала сама хотьчто-то узнать подробнее, а потом непременно позвонила бы вам.

– Да, кстати, а кто такая Мария Львовна из Израиля?

Но в этот момент дверь распахнулась и в квартиру ввалилсяГлеб с охапкой желтых тюльпанов.

– Сашка! – закричал он. – Живем! О, и маматут!

Я повисла у него на шее:

– Глебка, поздравляю, я так счастлива!

– Саша, ты сломаешь ему шею! Ты не такая уж пушинка!

– Своя ноша не тянет! – рассмеялся Глеб. Онвыглядел совершенно счастливым, глаза сверкали. – Уф, я еле отмотался отпьянки, завтра с самого утра встреча с корреспондентом «Вечерки», надо быть вформе. Но есть хочу смертельно! Сашка, откуда розы?

– Это я принесла. Пусть первые цветы у тебя будут отмамы.

– Спасибо, мамуля, ты у меня неподражаема!

– Я еще и торт принесла, сейчас попьем чайку!

– Торт? Ох нет, мне бы чего-нибудь посущественнее,сладкого не хочется.

Светлана Георгиевна обиженно сдвинула брови.

– А я вот с удовольствием тортика съем, –поспешила я ее успокоить. – Он, наверное, классный!

– Ну тебе-то на ночь есть торт не очень полезно, –не удержалась свекровь. – Тебе не мешает похудеть.

Глеб сделал мне большие глаза: мол, крепись, это надопережить как стихийное бедствие.

Я взяла себя в руки.

– Ничего, начну худеть с завтрашнего дня, какаяразница. Жалко, чтобы такой торт пропадал, вы ведь тоже от него не откажетесь,правда?

– Ладно, попробую кусочек, мне его очень рекомендовали,сказали, что это самый лучший.

Торт и вправду был вкусный, так что даже Глеб, умяв двекуриные ноги с рисом, рискнул его отведать и пришел в восторг:

– Мама, торт – мечта! Только он очень большой, тывозьми с собой, завтра утром кофе попьешь. Сашка, заверни маме торт, я ееотвезу, а то уже поздно.

Светлана Георгиевна от неожиданности чуть не поперхнулась,но отказываться не стала. Хотя в душе наверняка затаила обиду – обожаемый сыннедвусмысленно дал понять, что ей пора домой.

Глеб вернулся очень быстро.

– Здорово я маму сплавил, а то она, по-моему,собиралась у нас ночевать. Сашка, родная, неужели свершилось?

– Кажется, да. Ох, Глеб, я чуть с ума не сошла отрадости. А как ты узнал?

– Мне сообщил наш главный, позвонил на студию,поздравил. Снизошел, как говорится. Я просто отпал! Ушам своим не поверил.Помчался в театр, а там меня уже телевидение отловило. Кто-то сообщил поИнтернету, кажется, да какая разница! Ты подала заявление?

– Уже завтра не пойду на работу! – ляпнула я и тутже сообразила, что завтра с утра должна быть у бабушки. – Вернее, завтраеще пойду передавать дела… – И почему я опять соврала?

– Да? Значит, ты не такой уж ценный кадр! –засмеялся Глеб. – Я вообще не понимаю, какой из тебя бухгалтер…

– Видно, не очень хороший, – радостно согласиласья. – Глеб, ты знаешь, я хотела тебе сказать…

Но он меня не слушал.

– Сашка, как ты считаешь, в чем мне завтра пойти наинтервью?

– В каком смысле?

– В прямом, в каком же еще? Что надеть?

– А это так важно?

– Конечно, важно.

– Тогда надень костюм с галстуком.

– Утром? Глупо. Тем более этот костюм я уже не могувидеть…

– Тогда надень голубой свитер, он так тебе идет…

– М-да, выбор у новой звезды невелик, – засмеялсяон, но в его смехе чувствовалась горечь.

– У меня есть двести пятьдесят долларов, давай раноутром что-нибудь купим!

– Что мы купим рано утром? Бред, Сашка. Ладно, не вэтом счастье… А голубой свитер чистый?

– Только вчера постирала.

– Вот и отлично. А может, лучше серый пуловер с голубойрубашкой. Все-таки уже весна…

– Можно и так. Подлецу все к лицу.

И тут вдруг опять телефон словно с цепи сорвался.

Актерская братия уже прознала. А ночное время для нее непомеха. В результате, когда мы наконец легли, я уже не стала ничегорассказывать Глебу. А просто решила привести бабушку к нему за кулисы ипоставить перед свершившимся фактом. Если же не получится, расскажу завтравечером, а в субботу она придет к нам в гости.

Утром рано Глеб умчался на встречу с журналистом илижурналисткой, не знаю. А я, прибравшись, вышла из дому, чтобы ехать к бабушке.По-прежнему красные буквы на гаражах вопили: «Хочу бабу на роликах!» И солнышкопригревало. Хорошо! Я блаженно зажмурилась. Весна! Новая жизнь!

– Ой, женщина, извините, вы в этом доме живете? –спросила меня молоденькая девчушка в ярко-красной куртке, розовой юбке ирозовых колготках.

– Да, а что?

– Вы не в курсе, говорят, в этом доме живет Ордынцев?

– Кто? – поперхнулась я.

– Ну, Глеб Ордынцев, артист!

– Ах, Глеб Ордынцев… Да, живет.

– А вы его знаете?

– Ну так, немного…

– А жену его знаете?

– Жену? Видела пару раз…

– Да? Говорят, она такая чувырла!

– Чувырла? – задохнулась я. – Кто вам сказал?