Я что есть сил надраивала плиту, когда в кухню пришла ТамараИгоревна:

– Саша, вы опять без перчаток, сколько раз я вамговорила – работать нужно в перчатках!

– Не могу, Тамара Игоревна, руки в перчатках устают, иеще мне кажется, вся грязь остается, если в перчатках…

– Саша, хочу вам сказать, что вы можете уже завтра бытьсвободны. Я позвонила, и та женщина завтра придет. Пока я дома, введу ее в курсдела.

– Вот здорово! – возликовала я. – Спасибовам!

– Это вам, Саша, спасибо. С тех пор как вы появились внашем доме, я горя не знала. А руки вам все-таки надо беречь!

– Начну беречь их с завтрашнего дня! – пообещалая.

Вечером, прощаясь со мной, Тамара Игоревна расчувствоваласьи кроме причитающихся мне денег подарила флакон французских духов «Поэма» исказала:

– Саша, а вот еще на счастье вам шарф от Армани. Оченьшикарная фирма! Пусть он станет символом новой звездной жизни для вас!

Мы расцеловались, у обеих глаза были на мокром месте. И яушла. Шарфик лежал в роскошной фирменной коробке, духи были запечатаны, а мнене терпелось их понюхать и разглядеть шарфик. Но не заниматься же этим наулице. Ничего, у бабушки посмотрю, решила я. У бабушки! С ума сойти!

Бабушка встретила меня сияющей улыбкой.

– Саша, я соскучилась уже!

– Я тоже!

– А почему ты так сияешь?

– По-моему, у меня началась светлая полоса!

– Вот и чудно! А я испекла для тебя пирожок с яблоками,ты любишь?

– Очень, спасибо!

Мы пили чай, болтали, рассматривали подарки Тамары Игоревны,бабушка их очень одобрила, а потом сказала:

– Саша, я тоже хочу тебе что-то подарить. У меня естьдля тебя неплохой подарок, но его я отдам в последний день, а пока… Ты необидишься, если мы завтра утречком пойдем в хороший магазин и купим тебечто-нибудь, а?

– Что? – растерялась я. – Зачем, что вы!

– Мне хочется. Я ведь не знала тебя, не могла привезтитебе ничего, я хотела колечко, но не знала даже, какой у тебя размер…

– Да куда мне колечки, руки не те…

– Вот! Я узнала специально, что в Москве тоженаращивают ногти, и, более того, уже связалась с одной милейшей девушкой,которая приходит на дом. У тебя сразу будут совсем другие руки. Правда, вМоскве я опасаюсь покупать кольца, да и, честно говоря, ничего приличного я невидела, но ты приедешь ко мне в Израиль, и уж там-то мы выберем. Моя соседка подому как раз торгует бриллиантами в отеле «Хайят» на Мертвом море. Мы к нейпоедем, и ты выберешь сама, а она даст нам все мыслимые скидки, она очень милаяженщина…

Сказать по правде, меньше всего на свете меня волновалибриллианты. Никогда я о них не мечтала.

Если мне и хотелось что-то из предметов роскоши, то тольколегкую, изящную шубку. Но не говорить же об этом бабушке, а то она, чегодоброго, помчится мне ее покупать, а на дворе уже весна… Да и вообще.

Я же не знаю, сколько у нее денег, я вовсе не хочу разорятьстарушку. Пусть помечтает о том, как будет покупать мне бриллианты на Мертвомморе… У меня голова шла кругом от всего этого. И мне вдруг безумно захотелосьпоехать в Израиль, теперь это уже не представлялось несбыточным желанием…

– Конечно, наш Арад – скучнейшее место, хотя ончистенький, цветов масса, зелени, и близко от Мертвого моря, но я там живуиз-за астмы. Климат идеальный для астматиков. Но ты поездишь по всей стране,увидишь столько всего интересного. У меня чудесная квартира, двухэтажная, сгромадным балконом, выходящим на пустыню. Тебе понравится, я уверена. И к томуже я завещаю эту квартиру тебе.

– Что? – ошалела я.

– Да-да, кому же еще? Захочешь, продашь, а может,сохранишь и будешь иногда приезжать вместе с мужем…

Увидев мое совершенно обалдевшее лицо, она засмеялась:

– Саша, девочка, теперь тебе станет жить легче, я будупомогать по мере сил, я вот смотрю на тебя и чувствую родственную душу… Я таксчастлива, что на старости лет у меня появилась внучка. Значит, ты говоришь,завтра тебе уже не нужно на работу?

– Да.

– В таком случае я сейчас же позвоню Верочке.

– Кто это – Верочка?

– Маникюрша. Она приедет и приведет в порядок твоируки.

И бабушка отправилась звонить Верочке.

– В половине одиннадцатого она будет здесь. Этапроцедура займет не меньше двух часов. А потом мы поедем в магазин и купим тебекрасивое платье и туфли, чтобы ты пошла в театр очень элегантной. И не спорь,бабушку надо слушаться.

Я смотрела на нее во все глаза и чувствовала себя героинейдурацких женских романов, которых начиталась однажды, лежа в больнице. Толькомне казалось что в жизни такого быть не может, во всяком случае, в моей жизни.Нет, точно, не зря мне подмигнула белая кошка!

– Сашенька, ты почему молчишь?

– А я не знаю, что говорить.

Она радостно засмеялась:

– До чего же приятно на старости лет оказаться в ролидоброй феи.

– Наверное, – улыбнулась я. – Только вотЗолушка уже престарелая.

– Саша, не смей так говорить! Тебе только тридцать три,у тебя все впереди, поверь мне! У нас обеих есть повод радоваться жизни, а этовеликолепно!

Я не могла с ней не согласиться.

Вечером я включила телевизор и уселась на диван, поставив передсобой мисочку с теплой водой, куда выдавила пол-лимона, чтобы немного привестив божеский вид свои руки. Я и впрямь их безобразно запустила. У меня теперьбудет другая жизнь, эта мысль возвращалась ко мне вновь и вновь, а я совсем неготова к новой жизни. Я абсолютно ничего не воспринимала из того, что видела наэкране. И тут зазвонил телефон.

– Сашка, немедленно включай телевизор, – раздалсяголос Глеба. – РТР! – И он бросил трубку.

Я переключилась на второй канал. Там как раз заканчивались«Вести», и вдруг я увидела Глеба. Он стоял возле театра, а молоденькаякорреспондентка спрашивала у него, правда ли, что он получил какой-то приз. Отволнения я не разобрала даже, о чем речь.

Он обворожительно улыбнулся и скромно ответил:

«Да, получил». И добавил, что счастлив. Это очень почетныйприз. И на этом все кончилось. Пошла реклама.

И тут же опять зазвонил телефон. Ульяша.

– Санька, поздравляю! Я так за тебя рада!

– Уля, – взмолилась я, – что это было? Какойприз, я не поняла…

– В Чехии Глеба назвали лучшим иностранным актеромгода.