– Рад слышать, – сказал Мазур. – За неделю мы туттри раза власть поменяем, туда и обратно...

Он оперся на пыльный бетон, уже как следует нагретый жаркимсолнышком, и уставился на россыпь красивых зданий и ленивое колыханиесверкающего мириадами искр синего флибустьерского моря. Подступили кое-какиеличные воспоминания, не успевшие потускнеть за пару-тройку дней, связанные стаким же островком не так уж далеко отсюда, но Мазур привычным невеликимусилием вытолкнул их из памяти, потому что люди его профессии никогда невозвращались дважды в одно и то же место, а значит, никакого прошлого более несуществовало вовсе, как бы оно ни звалось, какие бы у него ни были глаза иволосы...

– Брось, – сказал вдруг Лаврик.

– Кого? Куда? – грубовато спросил Мазур, очнувшись.

– Романтические воспоминания. Я тебя сто лет знаю. Когда утебя физиономия становится глуповатой, это означает, что нахлынула лирическаяностальгия...

– Иди ты...

– Да ладно, ладно, – сказал Лаврикпримирительно. – У нас пока что период безделья, ностальгируй, ради бога,только ведь это дело безнадежное, сам знаешь... – Он отступил от серогобетонного парапета и потянулся с мечтательным огоньком в глазах. – Я ж незверь, я сам, можно сказать, склонен предаваться романтике секунд сорок вгод... Я даже стихи когда-то писал.

– Ты? – спросил с искренним изумлением Мазур, отроду неподозревавший за собеседником, несмотря на все годы тесного общения, подобныхталантов.

– Ага, – безмятежно сказал Лаврик. – Один раз.Даже сочинил самую настоящую первую строчку: «Я не стрелял ни в воздух, ни всвоих...»

Помолчав и подумав, Мазур искренне сказал:

– А ты знаешь, если подумать, это где-то даже гениально.

– Иногда самому кажется, – скромно сказалЛаврик. – Вот только второй строчки не придумал, как ни бился. Такаяерунда в голову лезла, что на бумагу ее никак нельзя было переносить по причинекрайней убогости. На этой строчке мои поэтические опыты и кончились напрочь.

– Неплохо, – сказал Мазур. – На фоне того, что я иодной строчки в жизни не сочинил...

– Пошли?

– Подожди, – сказал Мазур. – Это еще не все...Самое время именно здесь обсудить другую проблемку. У меня в комнате завелсяпризрак.

Лаврик мгновенно, знакомо подобрался. Ничего вроде бы неизменилось ни в осанке, ни в лице, но Мазур-то его давно и прекрасно знал:великолепный охотничий пес захватил чуткими ноздрями свежий аромат следа...

– Конкретнее, – сказал Лаврик уже совершеннобесстрастно.

– Я сразу, как только заселился, наставил в комнате«секреток», – сказал Мазур. – Как учили. Два кольца обороны. Вчера,когда вернулся, оказалось, что нарушено внешнее. Кто-то старательно обыскалкомнату. Все без исключения секретки «первого кольца» нарушены. Классическийповерхностный осмотр – постель ворошили, в шкаф, в ящики стола заглядывали,ничего не пропустили. А вот «внутреннее» кольцо совершенно не тронуто. Кто быэто ни был, он не искал у меня серьезныхтайников. Замок в двери, конечно – одноназвание. Раритет начала века. Его даже любитель гвоздем распечатает в секунду.

– Интересно... – прищурился Лаврик. – У меня,между прочим, ничего похожего, никто не совал носа... Ты уверен насчет обоих«колец»?

– Стопроцентно, – сказал Мазур. – По части тайнойвойны у нас, само собой, ты профессионал, но в «секретках»-то я все жеразбираюсь. Именно что поверхностный осмотр, без малейшей попытки поискать, гдея устроил серьезные тайники...

– Ага. Потому ты в машине и молчал, как истукан с островаПасхи?

– Вот именно, – сказал Мазур. – Мало ли что тебемогли туда всадить, если уж начали рыскать...

– Ерунда, – сказал Лаврик. – Машина у меняостается в таком месте, что ни «жучок», ни «маячок» туда не всадишь, точно тебеговорю. И потом, у меня-то комнату не обыскивали тайком – а ведь мы с тобой туттри дня вместе шляемся, полгорода знает, что эти два парня – кореша... Итак,подозреваемые... Их у нас моментально нарисовывается ровным счетом двое. Твойхозяин и обитательница соседнего апартамента. А? Что насчет них думаешь,навскидку?

– Я, конечно, не спец... Но все равно, у меня такоевпечатление, что хозяин как раз тот, за кого себя выдает. Видишь ли...Прикинуться можно кем угодно: плавали – знаем, насмотрелись разнообразнейшихличин... Но, по моему глубокому убеждению, нельзя притворитьсязаконченнымалкоголиком. Уж нам-то, русским людям, это явление знакомо, как никому. Естьмасса деталей, которые невероятно трудно, почти невозможно изобразить...Натуральнейший законченный алкаш.

– Не гони лошадей...

– Ну, скажем, на девяносто девять процентов – законченныйалкаш. Один процент оставляем на версию о суперагенте, какие не только в киносуществуют... – Мазур с сомнением покачал головой. – И все же... Накой хрен приставлять суперагента к парочке простых австралийских парней,искателей удачи, бросивших якорь на захолустном островке? Я бы еще понял,окажись мы в «полосе безопасности» какого-нибудь серьезнейшего и секретнейшегообъекта, – но здесь ничего подобного нет... Логично?

– Логично, – кивнул Лаврик. – Уж в чем можно бытьточно уверенным, так это в том, что никаких объектовтут нет. Если не считатьказармы национальной гвардии и военно-морской базы республики, то бишь, причалаплощадью в два десятка квадратных метров, у которого швартуетсяодин-единственный сторожевой кораблик... А девица?

– Вот тут – черт ее знает, – сказал Мазур. – Неберусь гадать, и версии выдвигать не берусь. Студентка на скромном отдыхе… Покачто, по ее поведению и виду, вроде бы так и обстоит. И выговор у нее точноуроженки Новой Англии.

– Ну, у тебя тоже – типично австралийский, да и у меня тоже.

– Я же говорю, черт ее ведает, – сказал Мазур. –Пока что она ни на миллиметр не высунулась за рамки заявленногообраза.Студентка чего-то там гуманитарного в Нью-Джерси. Не такая уж молоденькая,ближе к тридцати, но это ни о чем не говорит, сам знаешь, у них в Штатах,если возникнет такая блажь, и в семьдесят лет можно в студенткизаписаться... Денег не особенно много, потому и поступила подобно нам – снялакомнатушку на окраине, а не в приличный отель ломанулась. Вечерами наводиткрасоту и идет развлекаться, возвращается поздненько, к себе пока что никого неприводила... Никакого компромата. Правда, она на сутки позже объявилась...позже меня, я имею в виду.

– Вот то-то... Что еще?

– Да ничего, – сказал Мазур. – Ко мне она ужеклеилась, но без особенного запала, так, от скуки. Но ты же сам говорил, чтоследует подержать ее на дистанции...

– Ага, – сказал Лаврик. – Если у нее есть побочныйинтерес,это рано или поздно проявится... Ну, что? Конечно, шарить у тебя мог и кто-тосо стороны. В домишко залезть постороннему нетрудно – учитывая, что хозяинпостоянно в нирване, а очаровательная Гвен вовсе не обязана присматривать завсем домом...