В квартире Сони царил сумасшедший беспорядок, Лайма дажеоторопела. За те три дня, что нянька оставалась здесь с ребенком одна, онауспела насвинячить по полной программе. Лайма не знала, за что хвататься.Водруженный в кроватку, Петя хотел «на ручки» и орал при этом, как маленькийишак. Взгромоздившись «на ручки», он возился, пускал слюни, хватал Лайму занос, лез ей пальцами в рот и мочил подгузники. Разговаривать по телефону непредставлялось возможным.

Она все-таки исхитрилась набрать номер Любы Жуковой ипрокричала в трубку:

— Люба, приезжай немедленно к Кисличенко. И привезикого-нибудь, кто сможет до завтра посидеть с ребенком. Или хотя бы до вечера.

— А где Соня? — немедленно спросила та.

— Соня три дня как не ночует дома. Скорее, Люба, япросто в отчаянии.

Она с трудом попала трубкой на рычаг и с Петей на рукахпринялась бродить по квартире — туда и обратно. Ходить просто так было глупо,да и страшные мысли сами собой лезли в голову. Чтобы не терять времени даром,Лайма решила по мере возможности обследовать помещение. Вдруг найдется какая-тозаписка или клочок бумаги с криво нацарапанным телефонным номером, или ещечто-нибудь полезное? Что-нибудь, что поможет отыскать Соню или хотя бы подскажет,куда она отправилась три дня назад.

Записка нашлась сразу. Она лежала на журнальном столике,придавленная будильником. Впрочем, как выяснилось тут же, ее написала не Соня,а нерадивая нянька. «Софья Аркадьевна ушли в пятницу в восемнадцать часов.Оделись в синюю юбку и такой же жакет. Накрасились и уложили волосы. Сказали,что Петин папаша не знает, что он — папаша. Они решили ему сказать, чтобы онпомог растить мальчика». Нянька говорила о Софье во множественном числе, что,вероятно, должно было продемонстрировать степень ее уважения к хозяйке.

Итак, в пятницу, в шесть часов вечера, Соня ушла из дому. Ав половине седьмого Лайма засекла ее на троллейбусной остановке возле метро.Неужели она последняя видела ее целой и невредимой? Вернее, они с Болотовымвместе.

В пятницу после работы Алексей заехал в Центр культуры ипредложил поужинать в каком-нибудь ресторанчике. Они сели в его машину итронулись в путь. Движение было жуткое, автомобили еле плелись по шоссе, тычасьдруг в друга носами, поэтому-то Лайма и сумела разглядеть Соню на тротуаре.

— Ой, Кисличенко! — воскликнула она. —Алексей, давай ее подвезем. Смотри, какая толпа на остановке.

— Если только она не собирается на тот конецсвета, — проворчал Болотов, сворачивая в сторону и подавая короткийсигнал.

Он не любил попутчиков и никогда никого не подвозил, если невынуждали обстоятельства. Лайма это отлично знала, но проигнорировать подругупросто не могла, Соня подбежала к машине и наклонилась к окошку.

— Ребята! воскликнула она. — Привет, привет! Выкуда?

— А ты куда? — задала контрвопрос Лайма. Сонявыглядела нарядной и даже губы накрасила яркой помадой, чего обычно никогда неделала. И еще надела туфли на высоких каблуках. — Если не очень далеко, мытебя подбросим.

— Класс, — сказала Соня и забралась на заднеесиденье. — Мне близко. Но только в другую сторону. Ладно, ладно, Леш, недергайся. Я минутку с вами поболтаю и вылезу.

— Я и не дергаюсь, — пожал тот плечами. —Сонь, как скажешь, так и сделаем.

С подругами Лаймы он был терпелив, как добрый учитель снепонятливыми учениками. Лайме хотелось, чтобы он проникся к ним настоящейсимпатией, но Болотов всегда был очень сдержан в проявлении чувств. Даже своюсестру он, казалось, навещает раз в месяц только потому, что так заведено междуродственниками.

— Если тебе в другую сторону, чего же ты тогда тутстоишь? — засмеялась Лайма.

— Жду одного человека, — призналась Соня,поправляя прическу двумя руками.

От нее разило лаком для волос. Вероятно, она во что бы то нистало решила донести себя до цели красивой.

— О-о! — буркнул Болотов. — Кажется, тутпахнет мужчиной.

— С чего ты взял? — зарделась она. — Ничегоподобного.

— Сонь, это не тот стоматолог, который приглашал тебя втеатр? Ты с ним встречаешься?

— Ну что ты! Я — натура романтичная, а отношения состоматологом изначально лишены романтики — никогда не знаешь, о чем он будетдумать во время поцелуя.

— Ладно, вы тут поболтайте, а я пока стеклапротру, — Болотов стеснялся женских разговоров, как мальчик родительскихнежностей. Его героические щеки порозовели, он добыл из-под сиденья тряпку,выбрался наружу и теперь сердито возил ею вокруг «дворников».

— Так кто он? — с улыбкой спросила Лайма. — Яего знаю? Скажи, Соня, я просто умираю от любопытства!

— Да, ерунда на самом деле. — Соня махнула рукой.Ее зеленые глаза затуманились заботой. — Я со своим школьным другом должнапересечься, отдать ему альбом со старыми фотографиями. Ему нужно дляавтобиографии. А потом поеду к Сережке, про Петю говорить.

— К Возницыну? — ахнула Лайма. — Так тырешилась?!

— Я его тут видела с одной, — зло ответилаСоня. — Напомаженной. И подумала: а почему, собственно, я ему вольнуюподписала?

— Ты для него так надушилась? От тебя пахнет, как отпарфюмерной лавки, честное слово.

— А мне нравится! Но с Возницыным у меня все — баста.Ничего личного. Однако я все время думаю о Петьке. Он подрастет и обязательноспросит, кто его папа.

— Я тебе сразу сказала, что за ребенка должны нестиответственность двое, — наставительно заметила Лайма. — А сколько тыупиралась!

— Теперь дозрела. — Соня схватила Лайму за руку исильно сжала:

— Никогда, никогда не заводи ребенка одна.

— Я и не собираюсь, — заверила ее Лайма, мелькомглянув на Болотова, который фальшиво насвистывал снаружи.

Влажно поцеловав ее в щеку и перепачкав помадой, Соня выбраласьиз машины и помахала рукой:

— Пока, Леш! Приятного вечера.

Усевшись за руль, Болотов озабоченно уточнил:

— Так ей точно с нами не по дороге?

— Точно. Она едет на рандеву с Возницыным.

Лайма торжествующе выпрямилась, рассчитывая на бурю эмоций сего стороны. Она рассказывала Алексею о том, как Соня поссорилась с Возницыным,как скрыла от него рождение сына.

— А-а, — пробормотал Болотов.

Лайма вздохнула. Нормальная мужская реакция: «А-а-а!» Неуспели они тронуться с места, как затрещал сотовый телефон. Болотов прижал егок уху и грозно спросил:

— Да? — Некоторое время слушал, потом насупился инаправил автомобиль к тротуару. — Я все понял. Еду.

Он повернулся к Лайме:

— Милая, прости меня! Мне нужно обратно в офис.Приехала делегация из Китая. Сегодня их никто не ждал, а они как снег наголову. Генеральный решил с ними встретиться, я должен быть там.