– В емкостях для специй ничего не хранили?

– Почему же? Хранила, конечно.

– И что?

– Специи, – хмыкнула Алина.

– Я имею в виду, не прятали в них ценности? Многие в муке,крупе или перце держат золотые украшения, деньги...

– Все мои ценности лежат в шкатулке, стоящей на трюмо вспальне.

– Вы ее уже проверили?

– Да. Как только вас вызвала, сразу пошла смотреть, неукрадено ли что-то... Могу вас уверить – ничего не пропало. То немногое, что уменя есть, по-прежнему находится в шкатулке... если не считать сережек в ушахпокойницы.

– А кроме драгоценностей больше у вас брать нечего?

– Если только технику, но она на месте. Денег я дома нехраню. А что еще можно украсть?

– Произведения искусства, к примеру, – ответил Петр,кивнув на висящую в кухне абстрактную картину.

– Цена этим произведениям – три копейки. Я не коллекционер.И та мазня, что по стенам развешана, не представляет никакой ценности.

– А документы какие-нибудь не пропали?

– Нет, – ответила Алина и потянулась к графину с водой,чтобы сделать несколько глотков, но тут из прихожей раздался голос Пашкина:

– Гражданка Валентайн, можно вас?

Алина, мысленно чертыхнувшись, отправилась на зов. Чтобыпопасть в прихожую, пришлось переступать через руку покойницы и ногу присевшеговозле нее фотографа, а потом через ящик с какими-то приспособлениями (скореевсего, для снятия отпечатков) и горку вывалившейся из горшка земли. Пока Алинашла по коридору, думала о том, что когда все закончится и оперативники покинутее дом, забрав с собой труп, она не сможет остаться в квартире одна. И придетсялибо приглашать кого-то к себе, либо уезжать самой. Первое былопредпочтительнее, поскольку мотаться по ночному городу не осталось сил, авторое проблематично. Позвать она могла только Давида, но мешало твердоеправило не пускать на свою территорию любовников...

– Гражданка Валентайн, – вновь услышала Алина голосПашкина. – Вы где там?

– Я тут, – откликнулась она, выходя в прихожую. –Слушаю вас.

– Интересная у вас фамилия. Английская?

– Не могу сказать, она мне от мужа досталась.

– А он кто по национальности?

– Русский, – коротко ответила Алина, не желая вдаватьсяв подробности биографии своего супруга.

– Как я понимаю, вы вместе не живете?

– Правильно понимаете.

– И давно?

– А это имеет отношение к делу?

– Естественно.

– Три с лишним года.

– А ключи от квартиры у него есть?

– Нет. Я переехала сюда после того, как мы расстались. И,предвидя ваш следующий вопрос, заявляю, что никому не давала ключей от дома,только горничной.

– И не теряли их?

– Нет.

– А это чьи? – Пашкин указал на лежавшую на полочкеперед зеркалом связку. – Ваши или покойной?

– Светины. Мои в сумке.

– И они родные?

– Да. Дубликаты обычно изготавливаются без изысков, – иона коснулась указательным пальцем «шляпки» ключа, на которой были выбиты буквы«А» и «В» – Алина Валентайн. – Так что и Светлана их не теряла.

– Выходит, ваша горничная сама впустила злоумышленника.Замок-то не взломан.

– Исключено. Свете строго-настрого было запрещено не тольковпускать в дом посторонних, но и открывать им дверь.

– Даже соседям?

– В мое отсутствие соседям тут делать нечего.

– А если у них спички кончились или соль?

– Все это пережитки советского прошлого. Кончилась соль –сходи за ней в магазин, он через дорогу, или закажи с доставкой на дом.

– Ну а если трубу прорвало? Разве прислуга не могласантехника вызвать?

– В таких случаях Светлана обязана была позвонить мне, и ябы решила, что предпринять. Но за тот год, что она у меня работала, никакихфорс-мажорных обстоятельств не случалось. Что не удивительно – дом элитный,если вы не заметили.

– Как не заметить? В подъезде пальмы, в лифтезеркала... – хмыкнул Пашкин. И тут же вернулся «к своим баранам»: – Кстати,ваша домработница вполне могла вас ослушаться и открыть дверь постороннему.Вещи свои носить вы, я думаю, ей тоже не разрешали, но запрет ей непомешал... – Опер многозначительно замолчал.

– Да, этого нельзя исключать, – вынуждена быласогласиться Алина.

Теперь она ни в чем не была уверена. Это раньше, до того,как выяснилось, что Светлана позволяет себе мерить ее одежду, Алина считалаприслугу образцовым работником. Трудолюбивая, аккуратная, исполнительная и, чтонемаловажно, не хабалистая. А то у некоторых домработницы вместо того, чтобчистоту наводить, с прислугой из соседних квартир треплются, обсуждая своиххозяев. И ладно бы на лестничной площадке языками чесали, так собираются нахозяйских кухнях и гоняют чаи. До Светланы у Алины была именно такая. Причемона тащила в квартиру не только подружек, но и любовника – электрика из ЖЭКа.Алина, когда узнала об этом, выгнала ту без выходного пособия, а нанимая Свету,поставила ей главное условие: никаких посторонних в доме. За нарушение –расчет.

– Позвольте узнать, где комната погибшей? – услышалаАлина следующий вопрос и стряхнула с себя задумчивость. На сей раз к нейобращался к ней не Николай Пашкин, а Петр. – Мы должны осмотреть ее вещи.

– Светлана была приходящей работницей, так что у нее нет комнаты.Верхнюю одежду она снимала здесь, в прихожей. – Алина отодвинула дверкушкафа и указала на серый плащ с пелериной и погончиками на пуговицах – такиебыли в моде лет двадцать назад. – А переодевалась она в кладовке, рядом сгардеробной.

Оперативник аккуратно снял с вешалки плащ, проверил карманы.Но в них ничего кроме носового платка, двух рублей и пробитого трамвайногобилета, не обнаружилось. Тогда Петр решил осмотреть сумку, висевшую рядом, нокак только взялся за ручку, та оборвалась, и котомка упала за обувницу.Пришлось оперативнику опускаться на колени и, кряхтя, ее доставать.

– Не очень хорошо ваша домработница справлялась со своимиобязанностями, – заявил он, поднявшись и продемонстрировав свои запыленныештаны.

– Она была в отпуске. Сегодня первый день, как вышла. Неуспела, наверное, полы помыть. Я хозяйка отвратительная, в отсутствие Светывообще ничего по дому не делала.

– Рабочий день у нее сколько длился?

– С десяти до трех где-то... Приходила она четыре раза внеделю. Я живу одна, и работы по дому немного. Правда, Света мне еще иготовила, и по магазинам ходила, и счета оплачивала. То есть заодно экономкойбыла.