– А дольше она не задерживалась?

– Нет. Она все успевала сделать до трех.

– А погибла около пяти, – сказал Петр, но адресовал репликуне хозяйке, а коллеге. – У нее часы на руке разбитые – стоят. И время наних без двух пять.

– Случайно не ваши часы она кокнула? – поинтересовалсяу Алины Пашкин.

– Мои противоударные, так что нет. У нее свои были. И вполнеприличные. Вещи она копеечные носила, а часы довольно дорогие. Может, этоподарок?

– Вы у нее не спрашивали?

– Нет.

– А что вы вообще знаете о своей покойной домработнице?

– Практически ничего.

– Где она жила, с кем? Чем занималась в свободное время?

– Понятия не имею.

– Как так?

– Я всегда нанимала домработниц через агентство по подборуперсонала, и меня интересовали только профессиональные качества кандидаток, ауж никак не их хобби. Да, совсем забыла: я неизменно просила найти мне одинокуюбездетную женщину. Чтоб не срывалась домой раньше времени к супругу и непросилась на больничный, если захворал ребенок. Поскольку за год Светлана ниразу не нарушила рабочий режим, я предполагаю, что ни мужа, ни детей у нее небыло. А вот с кем она жила, одна или с родителями, не имею представления.

– Вы что же, ее личного дела не видели? Не проводилисобеседования?

– Нет, поручила это своему секретарю. Не до того мне тогдабыло...

– Чем же вы были заняты?

– Лежала в больнице – мне оперировали травмированную вюности ногу. Когда выписалась, Светлана уже работала. И то, как онасправлялась, меня вполне устроило.

– А по душам вы никогда не разговаривали?

– Мы очень редко виделись. Как правило, я уезжала на работудо того, как Света являлась, а возвращалась после ее ухода. Но в те редкие дни,когда мы пересекались, на личные темы не говорили.

– Считаете зазорным болтать с прислугой?

Алина пожала плечами. Она не была снобом и не считала людей,прислуживающих другим, второсортными, просто с теми, кто на нее работал, неважно с кем – уборщицей или заместителем, – держалась подчеркнуто холодно.Между работодателем и подчиненным должна сохраняться дистанция. Но не объяснятьже все это Пашкину!

Тут дверь квартиры распахнулась, и в прихожую ввалился ещеодин оперативник. Он был очень тучен, и с его появлением в просторной прихожейстало тесновато.

– Консьержа допросил! – выпалил он, немногоотдышавшись. – Узнал кое-что интересное.

– И что же? – спросил Пашкин.

– Сегодня в квартиру гражданки Валентайн был пропущен сантехник.

Услышав сообщение, Пашкин хмыкнул и глянул на Алину. Тапораженно молчала.

– Явился он в шестнадцать часов, – продолжалопер. – За полчаса до того домработница позвонила на вахту и велелаконсьержу впустить сантехника, которого только что вызвала. Якобы в квартирегражданки Валентайн начал подтекать кран.

– Ерунда какая-то, – обрела наконец дар речиАлина. – Вся сантехника в полном порядке! У меня стоит дорогущая, стрехлетней гарантией...

– Консьерж тоже подивился, что у вас неполадки, но мастеравпустил.

– Внешность его он запомнил? – вклинился в разговорПашкин. – Фоторобот сможет составить?

– Сантехник был в спецодежде и резиновых сапогах. На головекепка. На глазах темные очки – на улице было солнечно. И у него была густаяборода.

– Как пить дать, накладная.

– Скорее всего. Уж больно он маскарадно выглядел.

Пашкин открыл рот, желая что-то сказать, но тут Петр, неучаствовавший в разговоре, а с озабоченным видом рывшийся в сумке покойной,воскликнул:

– А вот и паспорт! Ну-ка, ну-ка, посмотрим... – Онвытащил документ, и, пробежав глазами по страницам, хмыкнул: – Как же вы,гражданочка, ошибались... У домработницы вашей покойной есть и муж, и ребенок!

– Даже так? – заинтересовался Пашкин. – Апоподробнее?

– Сын Алексей Дмитриевич Абрамов двенадцати лет. И мужДмитрий Петрович Абрамов сорока трех. Брак заключен семнадцатого числа...

– Стоп! – резко оборвал его тучный опер. – Как тысказал, его зовут?

– Кого именно?

– Да мужа, мужа!

– Дмитрий Петрович Абрамов. А что?

– Знакомое что-то... – Опер погрузился в раздумья истал расхаживать по прихожей. Но так как пространства для маневра было мало, онсел на кушетку и, подперев подбородок кулаками, забормотал: – Дмитрий ПетровичАбрамов… Абрамов... – Тут его осенило: – Вспомнил!

– Ну и? – поторопил его Пашкин, все это время синтересом следивший за действиями коллеги.

Но тот отмахнулся от него и обратился к Алине:

– У вас есть компьютер?

– Конечно.

– Можно им воспользоваться?

– Валяйте. – И она показала, куда следует пройти.

Тот сразу включил компьютер, а когда экран ожил, сунул вразъем вынутую из кармана флэшку и защелкал мышкой, пояснив:

– У меня тут база по беглецам, утром скачал, чтобы на свойкомп перекинуть. Сейчас я вам кое-что покажу. Секунду…

Алина и коллеги с любопытством следили за его действиями, ноничего не понимали, пока на мониторе не появилась фотография суровогобородатого мужчины, одетого в тюремную робу, подписанная: Абрамов ДмитрийПетрович.

– Он что, сидит? – спросила у толстого опера Алина.

– Сидел. А ныне в бегах. Я же сказал, это база поразыскиваемым преступникам.

– Когда был совершен побег? – задал вопрос Пашкин.

– Две недели назад.

– А осужден Абрамов за что?

– За убийство, – ответил толстый опер, выводя на экрандело Абрамова. – Троих человек порешил. Причем ходка у него была вторая.Первый раз Абрамов в молодости сидел. Тоже за убийство. Восемь лет ему дали.Вышел досрочно. Но через пять годков опять загремел. На сей раз ему впаяличетвертак. Отсидел только десять и вот сбежал...

– А домработница ваша, – обратился к АлинеПашкин, – когда, говорите, в отпуск ушла?

– Две недели назад.

– Он был запланированным или внеочередным?

– Вообще-то ей был положен отпуск – Светлана отработала уменя год, но отдыхать она собралась как-то неожиданно. В понедельник приехалачуть свет, я еще спала, и попросила дать ей с этого дня две недели отпуска. Яспросонья обычно злая, поэтому наорала на нее и заявила, что надо было заранеедоговариваться, чтоб я на время ее отсутствия замену нашла. Но она все же меняупросила...