– Тебе что-нибудь нужно? Молока, воды, чаю?

Она покачала головой.

– Может, ту тельняшку, которую ты хотела достать?

– Выкини ее вместе с постельным бельем. А мне дай,пожалуйста, пижаму. Она в комоде.

Давид сходил в спальню и принес то, о чем Алина просила. Онабыстро облачилась в пижаму и сожалением протянула:

– Я буду скучать по своей майке. Мы с ней были неразлучныцелых два года.

– Это небольшая цена за спокойствие.

– О чем ты?

– Раз Светлана перед смертью занималась сексом в твоейкровати, значит, ее совершенно точно убил муж. Кого бы еще, кроме него, онавпустила в квартиру хозяйки, для того чтобы предаться плотским утехам?Постоянный любовник у нее вряд ли имелся, а случайного она наверняка не привелабы...

«Логично, – мысленно согласилась с ним Алина. –Света была очень здравомыслящей женщиной и не пригласила бы в квартиру чужака.Тем более для секса, ведь рисковать работой ради сомнительного удовольствияглупо…»

– Возможно, ты прав, – вынуждена была признать она.

– Конечно, я прав, – улыбнулся Давид. – А теперьспи...

Алина закрыла глаза. И уже через несколько секундпровалилась в сон.

Алина выпрыгнула из постели ровно в восемь утра. Она проспала.Поэтому необходимо было собраться не как обычно за час, а минут за двадцать.Сделать это было крайне сложно, ибо на такую банальную процедуру, как умывание,у нее уходило не менее четверти часа. А еще надо было привести в порядокволосы, тронуть блеском губы, пробежать пуховкой по лицу, повертеться передзеркалом, любуясь плодами своего труда. Да и кофейку выпить не помешало бы. Нона все эти приятные и необходимые манипуляции Алина решила наплевать, ведь еслиона опоздает, ее тренерша Маргарита Эрнестовна весь день будет зла, как фурия,и не даст спокойно потренироваться, изводя своими придирками.

Алина наспех умылась, расчесала волосы, но губы все жеподкрасила. И не забыла провести кисточкой с румянами по щекам. Видела бы еемама, наверняка заворчала бы, что столь юной девушке косметика только вредит.Но Алина была с ней не согласна. Конечно, в семнадцать лет пользоватьсятональным кремом еще рано, и жирные подводки рисовать неуместно, но чутьоживить губы, подчеркнуть скулы просто необходимо. Тем более, когда этих самыхскул как будто и нет. Вот щеки есть – пухлые, не вяжущиеся с остальными чертамилица: маленьким носом, изящным подбородком, тонкими бровями. Будто щеки былипозаимствованы у другой женщины, деревенской молочницы или пастушки.

Девушка крутанулась перед зеркалом, окинула себя взглядом.Вот фигура у нее – что надо. Длинные ноги, тонкая талия, красивые руки,натренированные многолетними упражнениями с ракеткой. А как великолепно онасмотрится в своем теннисном костюмчике, особенно когда белая плиссированнаяюбка взмывает вверх, обнажая стройные бедра... Все же хорошо, что она упросиламаму записать ее в секцию большого тенниса, а не какого-нибудь дзюдо, иначе ксвоим семнадцати годам была бы похожа на кряжистый пень или тумбочку на кривыхножках. Конечно, теннис требует колоссальных затрат – одна хорошая ракеткастоит, как двухкамерный холодильник, – но зато перспективы открываются...Алина мечтательно закрыла глаза, представив, как через год будет участвовать вУимблдоне, как все будут ею восхищаться, и как сразу после дебютного и,естественно, победного матча какой-нибудь лорд пригласит ее на свидание.

Алина заставила себя вернуться к действительности. Мечты ославе, конечно, приятны, но если она опоздает на тренировку, вредная Маргарита можетотстранить ее от предстоящего в конце месяца первенства Москвы, а тогда иУимблдона ей не видать, как своих ушей.

Девушка, на бегу натягивая пуховик, вылетела из подъезда иприпустила к метро. Она просто обязана успеть к началу тренировки! Иначе лекцияо том, что смазливая мордашка не гарант жизненного успеха, ей обеспечена.Вообще Алина считала, что Маргарита Эрнестовна слишком строга и порой даженесправедлива к ней. А все почему? Да потому, что тренерша старая и страшная,она, несмотря на то, что когда-то была известной теннисисткой, так и не смогласделать хорошую партию, оставшись в свои сорок старой девой, Алина же молода,красива, и мужики сходят по ней с ума. Так что причина каждодневных придирок нев скромных способностях ученицы, а в банальной женской зависти.

Подошел поезд. Алина заскочила в него, кинула сумку насиденье, сама же осталась стоять – еще выпачкает свои белые брючки вкакой-нибудь гадости, отстирывай их потом. Вообще к вещам Алина относиласьочень бережно, носила их аккуратно и подолгу. А что поделаешь, если сама тытолько что окончила школу, мама работает медсестрой, получая гроши, а отца утебя отродясь не было?

– Девушка, с вами можно познакомиться?

Избитый вопрос прозвучал над ухом Алины, когда она ужесобралась выходить.

– Нет, – автоматически буркнула девушка и придвинуласьк двери.

– А почему?

Алина вскинула глаза на приставучего идиота, на поверкуоказавшегося довольно симпатичным пареньком ее возраста, и отчеканила:

– Потому что.

После чего вышла, даже не глянув больше на расстроенногопоклонника. Алина уже привыкла резко «отшивать» таких вот малолетнихпочитателей своей красоты. Они ей были ни к чему. Мужчины, с которых нечеговзять, ее не интересовали. Уже лет в пятнадцать Алина поняла, чтопредставителей сильного пола красит не атлетическая фигура или точеный профиль,а счет в банке. Поэтому молодые стройные студенты, интересные и милые сердцу ееровесниц, ей были глубоко безразличны. Что они могут предложить Алине,красавице, умнице, спортсменке? Свое сердце? Обожание? Неуемный темперамент?Нет уж, увольте. Гораздо приятнее, когда у твоих ног весь мир. Пусть и положилего к этим самым ногам толстый, пожилой язвенник…

Алина вышла из метро. В лицо сразу ударил порыв ледяноговетра. А она-то и не заметила поначалу, до чего на улице промозгло. Что и неудивительно – осень.

Девушка надвинула на голову капюшон и, перепрыгивая черезлужи, быстрым шагом двинулась к знакомому зданию спортшколы, в которойзанималась уже восемь лет. Пришла сюда Алина по своей воле, а не как большинстводетей, записанных в секцию по прихоти родителей, мечтавших о головокружительнойкарьере своих чад. Помнится, мама ее долго отговаривала, заманивала вхореографию или на гимнастику, но Алина бредила теннисом. И видела себя толькона корте. Причем сама не знала, почему именно на нем. Ведь тогда, восемь летназад, теннис не был символом успеха, в него не играли ни президент, ниолигархи. Да и самих олигархов, как, впрочем, и президента, в России еще небыло.

– Азарова! – окликнули ее из темноты.

Алина обернулась, приготовившись оправдываться. Онаопоздала-таки на две минуты и предполагала, что Маргарита так просто этого неоставит.