Здесь они уже не могут более питаться мясом, а едят плоды и зелень и не имеют сил вредить душам других животных, которые находятся вместе с ними.[6]

Во внутренних болотистых районах юго-восточной части острова Суматра живет малочисленная группа племен кубу. Этнографический материал, собранный об этих племенах, можно сгруппировать так, что получится своеобразная эволюционная лестница, позволяющая проследить постепенное развитие у них представлений о загробном мире. На нижней ступеньке этой лестницы находилось племя ридан-кубу, члены которого испытывали только неясный страх перед тайной смерти, отгоняющий их от трупа. Тело умершего не рассматривалось как место пребывания души, поэтому о нем не проявляли никакой заботы, его оставляли на съедение диким зверям.

На другой ступеньке стояли кубу, которые уже обнаруживали некоторую заботу о своих умерших соплеменниках. Они считали, что, когда кто-нибудь умирает, он «возвращается туда, откуда пришел». Однако сказать что-либо подробнее о том месте никто из этих кубу не мог. В духов они не верили.

И, наконец, наиболее сложной системой верований в загробную жизнь обладали члены племени лекох-кубу. Исследователи пишут, что их верования ограничиваются представлениями о множестве духов, особенно духов предков. Верят они также в духов, живущих в деревьях, в земле, в горах. Когда умирающий испускал свой последний вздох, лекох-кубу следили, не последует ли сразу за этим шорох, похожий на мягкое и тихое жужжание. Если им казалось, что такой шорох они слышали, то считали умершего счастливым, так как получили свидетельство, что он стал духом. Если никакого шороха не было, то они думали, что человек несчастлив и просто-напросто умер, возвратившись в «великое ничто». Место, где лекох-кубу хоронили своих покойников, считалось сборищем духов умерших членов племени, которых они называют «суку». Лекох-кубу были убеждены, что о присутствии духов можно узнать по особому шуму, который постоянно раздается оттуда.

Что происходит дальше с этими духами, лекох-кубу не знали. Исследователи считают, что никакого представления о небе или о каком-либо специальном месте для душ умерших у них не было, а сформировались только верования в постоянное их пребывание поблизости от останков умершего. Один из этнографов определяет эти взгляды как неопределенную веру в бессмертие души «без всяких нравственных соображений, так как переход в разряд духов рассматривается не как последствие греховного образа жизни, а только как чистая случайность».

Иногда этнографы встречают у народов, отставших в своем развитии, довольно сложные представления о загробном мире. Так, например, на острове Малакка, отделенном от Суматры Малаккским проливом, живет сходная с племенами кубу народность — джакуны. Между культурой кубу и джакунов, по мнению исследователей, существует органическая связь. Сохранились предания, что в прошлом джакуны пришли с Суматры. Формы хозяйствования у обоих народов одинаковы, они являются мотыжными земледельцами. И те, и другие в качестве домашних животных знали собак и кур, употребляли копья, но не пользовались луком и стрелами.

Однако у джакунов этнографы обнаружили более сложные представления о загробной жизни. Согласно их верованиям, душа после смерти человека выходит из головы и отправляется в сторону захода солнца. Здесь она должна перейти через узкий мост, под которым находится котел с кипящей водой. Грешная душа непременно падает туда и погибает, безгрешная душа беспрепятственно переходит через мост и достигает рая, напоминающего сад. Главными грехами джакуны считают прелюбодеяние, убийство и грабеж. Однако более внимательное изучение образа жизни джакунов, их культуры привело исследователей к выводу, что эти воззрения на загробный мир не являются первоначальными, оригинальными. Этнографы отмечают сильное влияние ислама на культуру джакунов, в особенности мусульманских представлений об аде и рае.[7]

В горах острова Шри-Ланка живет маленькое охотничье племя веддов. Его члены населяют всю природу сознательными существами, невидимыми, но постоянно проявляющими себя. Ведды употребляют один и тот же термин для обозначения души, духа и дьявола. К духам своих умерших ведды питают большое почтение, считая, что они в достаточной степени обладают человеческими свойствами для того, чтобы досаждать им или, наоборот, помогать. Духи, верили ведды, могут быть покровителями жилищ, если их умилостивить. Когда ведд умирает, считают члены этого племени, это означает, что «хета» (злой дух) убил его. Дух всякого умершего остается около трупа и годами живет близ этого места. Отсюда страх, который ведды питают к своим покойникам. Они покидают места, в которых кто-то умер, годами не живут в пещерах, где было оставлено тело покойного. Ведды считают, что с течением времени дух умершего теряет свою индивидуальность в общем мире духов, при этом духи недавно умерших вытесняют «хета» давно умерших.[8]

Сходные с разобранными верованиями представления о загробном мире мы встречаем и в других районах земного шара. Так, например, этнографы располагают большим материалом о культуре, образе жизни и воззрениях бушменов, живущих в пустыне Калахари и в северной части Юго-Западной Африки. К моменту прихода белых колонизаторов бушмены занимались собирательством и охотой. Их боевым и охотничьим оружием были дротики, луки со стрелами и палицы, или метательные палки. Жили бушмены, как правило, несколькими локальными группами. У каждой такой группы была своя территория — весьма обширный участок земли с несколькими скважинами, дающими воду. Границы этой территории, не особенно заметные для глаза белого человека, были хорошо известны туземцам. Съев все фрукты и коренья в одном месте, бушмены переходили на другое, но не нарушали границ со своими соседями. Это делалось только отдельными лицами для осуществления обменных операций.[9]

В верованиях бушменов также сохранились архаические черты. Многие бушмены верили в оборотничество, например в то, что человек способен стать леопардом. Поэтому они олицетворяли различных животных и смотрели на них как на людей в другом образе существования. Другие бушмены утверждали, что духи умерших остаются около тех мест, где было совершено погребение. Поэтому они избегали этих мест, а если вынуждены были к ним приближаться, то бросали камешек на могилу и обращались к духу с просьбой обеспечить им дальнейший счастливый путь.

Наряду с этими архаическими верованиями у некоторых бушменов этнографы зафиксировали смутные представления о загробной жизни. Так, некоторые бушмены Калахари говорили исследователям, что после смерти дух умершего отправляется в долгое странствие и в конце концов прибывает в определенное место, где соединяется со своими предками, ушедшими из жизни до него. Однако рассказывавшие эту историю бушмены не могли точно показать, где находится место покоя духов умерших: одни показывали на север, другие — на восток. Страну, куда отправляются духи умерших, бушмены представляли как теплую и полную дичи местность. Когда этнографы спрашивали у них, что будут делать женщины в этой стране, мужчины улыбались и