Она попрощалась и вышла.

Мисс Вулстроу некоторое время стояла неподвижно. Инстинктподсказывал ей, что она что-то упустила, нечто такое, что могло оказатьсяважным.

Она постаралась отогнать дурные предчувствия. Сегодня былоткрытый день, день начала летнего семестра. Она встретилась с родителями.Никогда еще ее школа не была так популярна, не пользовалась таким успехом.«Мидоубанк» – в зените славы.

И ничто не говорило о том, что через несколько недель«Мидоубанк» погрузится в море ужасов, что смерть войдет в возглавляемую еюшколу, что здесь будут царить хаос и смятение, что тайные силы уже пришли вдвижение.

За два месяца до вышеописанного в мире произошлиопределенные события, последствия которых потрясли английскую школу дляизбранных девочек.

В одной из комнат дворца правителя Рамата сидели два молодыхчеловека и обсуждали свое ближайшее будущее. Один из них – черноволосый мужчинас оливкового цвета лицом и большими грустными глазами – принц Али Юсуф,наследный шейх Рамата, небольшого государства, которое, однако, благодарянефтяным месторождениям считалось одним из богатейших на Среднем Востоке. Егособеседник – светловолосый, веснушчатый молодой человек; нормальным состояниемдля него было безденежье, и по этой причине он служил личным пилотом еговысочества принца Али Юсуфа.

Несмотря на разницу в общественном положении, в личныхотношениях они были друзьями. В Англии они учились в одном колледже и послеокончания его продолжали дружить.

– Они застрелят нас, Боб, – без особого энтузиазма произнеспринц Али Юсуф.

– Пристрелят, – подтвердил Боб Роулинсон.

– Они готовятся нас прикончить.

– От этих ублюдков можно ждать всего, – мрачно изрек Боб.

Али на несколько секунд задумался.

– А не стоит ли попытаться снова?

– Сейчас уже не удастся. Слишком поздно, Али. Ты мог сделатьэто две недели назад, я же говорил.

– Но это бы значило стать беглецом, – бросил правительРамата.

– Я знаю твою точку зрения. Но вспомни, что говорил Шекспирили кто-то еще из этих парней-поэтов: «Тот, кто бежит, остается жить дляборьбы».

– Подумать только, – с чувством сказал принц, – сколькоденег вложено... Госпитали, школы, санитарная служба... Все для процветаниягосударства!..

Боб Роулинсон прервал его:

– Не может ли посольство что-нибудь сделать?

Али Юсуф рассердился:

– Получить убежище в твоем посольстве? Никогда! Экстремистыне станут уважать дипломатический иммунитет, они штурмом возьмут здание. Крометого, если я так поступлю, это действительно будет моим концом. Вожди и такобвиняют меня в прозападной ориентации. – Он вздохнул. – Трудно понять всеэто... Мой дед был жестоким правителем. Настоящий тиран. У него были сотнирабов, и он обожал жестокие развлечения. В родовых войнах он беспощадно убивалврагов. Одно его имя приводило в трепет. И что же? Его помнят! Им восхищаются!Его уважают! Великий Ахмет Абдулла! А я? Что я сделал? Выстроил школы,больницы, жилые дома, старался поднять их благосостояние. Все – для народа! Ахочет ли он этого? Может быть, ему нужно что-то другое? Поступать так, какпоступал дед?

– Возможно, ты прав. Я тоже думал об этом, – сказал Боб.

– Но почему, Боб, почему?

Боб вздохнул, пытаясь увильнуть от необходимости отвечать.Не так уж приятно говорить друзьям неприятные вещи.

– Что ж, – произнес он наконец. – Я скажу тебе, что думаю. Яуверен, причина в этом. Твой дед обеспечил им жизнь, к которой они привыкли. –Боб посмотрел на своего друга, который, конечно, не мог организовать подобныхпобоищ. Он вполне приличный парень, этот Али, искренний, немного сбитый столку.

– Но демократия... – начал Али.

– О, демократия! – Боб помахал трубкой. – Это слово означаетчто угодно, только не то, что имели в виду древние греки. Держу пари, онипридумали это слово ради собственной выгоды или чтобы оправдать всемогущегобога. И заметь, когда говорят о демократическом правительстве, всегда делаютвид, что это правительство народное, то есть выражающее волю большинства. Ядумаю, людям это нравится. Это возбуждает их. Вдохновляет на кровопролитие.

– Но мы же не дикари!.. Мы теперь цивилизованные...

– Существуют разные представления о цивилизации, – заметилБоб. – Кроме того, я полагаю, что мы не так уж далеко ушли от дикарей, еслиумеем придумывать хорошие оправдания для раздоров.

– Возможно, ты прав, – помрачнел Али.

– Каждый судит об этом по-своему, – продолжал Боб, – икаждый хочет урвать свой куш. Я не слишком умен, Али, ты меня хорошо знаешь, ноя часто думаю: «А может быть, миру действительно необходимо, чтобы его рвали накуски?» – Он отложил трубку в сторону. – Но не стоит думать об этом. Скажи, вармии есть кто-нибудь, на кого ты действительно можешь положиться?

Принц Али Юсуф медленно покачал головой:

– Дня четыре назад я сказал бы: «Да». Но теперь я не знаю...не могу быть уверенным.

Боб кивнул:

– К черту это все! Даже твой дворец приводит меня в ужас.

Али охотно согласился:

– Да, эти шпионы во дворце... Они все слышат, все видят, онивсе знают.

– Даже внизу, в ангаре... – сказал Боб. – Прав был старыйАхмет. У него шестое чувство. Пытались подкупить одного механика, но из этоговроде бы ничего не вышло. Слушай, Али, если нас должны убить, это будет скоро.

– Знаю, знаю. Я думаю, что если останусь здесь, то навернякабуду убит.

Он произнес эти слова без всяких эмоций.

– Мы останемся, и нас убьют, – поправил его Боб. – Не лучшели нам полететь на север? Они не смогут нас перехватить. Там, правда, горы, и вэто время года... – Он пожал плечами. – Ты понял? Это дьявольски рискованно.

Али с горечью взглянул на него:

– Если что-нибудь случится с тобой, Боб...

– Не беспокойся за меня, Али. Это ничего не значит. Неважно. Кроме того, таких парней, как я, все равно убивают рано или поздно. Явсегда рисковал. Но ты... я не хочу убеждать тебя ни в чем. Если часть армиинастроена лояльно...

Они помолчали минуту или две.