- А вам-то что? – вызывающе вздёрнула подбородок маленькая нахалка.

- Хочу полюбопытствовать, с какой целью.

- Какое вам дело? Вам всё равно не понять! Вам никогда не хотелось свободы. Никогда не хотелось любить и быть любимой. Чтоб голову потерять! Как в романе! Да что я с вами говорю. Вам, наверное, и целоваться-то никогда не хотелось. Смешная старая дева в поношенной шали. Идём, Кати!

И схватив подругу за руку, Лили пронеслась мимо меня.

А я осталась стоять, глядя в пустоту.

Почему? Почему меня так задевает то, что она сказала? Я думала, что давно убила в себе все чувства сожаления. Что моя броня достаточно крепка. Но в последнее время она слишком часто даёт трещины.

Так и вышло, что ко времени прибытия инкуба на баля едва успела протиснуться к плотной шеренге зевак на краю танцевального зала. Где-то там, мне показалось, мелькнула золотистая макушка моей подопечной.

Меня сдавили со всех сторон локтями так, что я едва могла дышать. До Лили было ещё минимум одно крупное препятствие и два более стройных. А мне ведь её и обратно как-то тащить! В безопасное отдаление. Уж у неё-то нет никаких шансов остаться незамеченной. С такимдекольте на грани приличий, которое дальновидная маменька велела сделать доченьке на все платья дебютного сезона. Ибо показать там, без сомнения, было что. И это подтверждал нескончаемый поток приглашений на танец и случайных визитов мимо проезжающих кавалеров на завтраки в «Задумчивых ивах».

Я пропустила момент, когда суета улеглась и толпа разряженных гостей, затаив дыхание, замерла в торжественной, почти благоговейной тишине. Это музыканты сбились ненадолго – но вскоре снова подхватили незатейливый мотив. Смотрела только вперёд перед собой – теперь я абсолютно точно видела негодницу Лили. В первом ряду, естественно! Но продвинуться дальше даже на дюйм не могла при всём желании. Будто корабль, который сел на мель.

Проклятье.

В конце концов делать было совершенно нечего, и я невольно проследила за взглядом толпы, чтобы увидеть, наконец, причину всей суматохи.

Хозяйка вечера медленно шествовала по залу, сопровождая нового гостя. Она была статная, красивая блондинка с горделивым разворотом плеч и наполовину открытой по последней столичной моде спиной. Платье цвета морской волны великолепно подчёркивало достоинства её фигуры и скульптурными волнами ниспадало к ногам. Блеск бриллиантов служил достойной оправой всего этого совершенства. А взгляд богини, сошедшей с небес на землю к грешным людям, великолепно дополнял картину.

Но конечно, вовсе не к ней сейчас было приковано внимание каждого без исключения человека в этом зале.

Да здесь и собрался-то весь Кроуфорд и половина окрестностей вовсе не потому,что всем так уж интересно было увидеть новое убранства особняка.

Хозяйка сегодня намеревалась потчевать гостей особым блюдом. И обеспечить нас пищей для пересудов на долгие месяцы вперёд.

Ещё бы! Живой, всамделишный инкуб входил сейчас с ней рука об руку в танцевальный зал.

Сначала я подумала – ничего особенного.

И ещё – неужели из-за него весь сыр-бор?

Ну да, видный мужчина. Высокий, выше большинства джентльменов в этом зале. Плечи широкие, талия узкая, одет со вкусом… что там ещё входит в обязательный набор образцового красавчика?

Но не до такой же степени, чтобы с ума сходить.

Потом меня заворожила походка. Сама не заметила, как уже неотрывно слежу за грациозной пластикой дикого кота на охоте. Движения плеч, поворот головы, неспешный ленивый шаг.

А ещё отметила, что нормы светского общества по выбору приличных мужских нарядов для бала для него, видимо, не писаны. Потому что камзол на нём цвета алой крови. Вот примерно такого оттенка была вчера капля на моём пальце, который я уколола иглой от неожиданности.

И цвет этот до странности шёл ему. Особенно волосам цвета тёмного золота, какого бывают волосы у блондинов, если их коротко постричь. В беспорядке уложенные, они тоже не вписывались в модные стандарты. Потому что там если не лысина, полагалось помадить и приглаживать частым гребнем волосок к волоску, чтоб пробор сверкал, как колокол у прилежного священника.

А здесь… как будто встал с ночёвки на сеновале, причесался пальцами и решил, что и так сойдёт.

Почему-то эта мысль смутила. Учитывая слухи о любвеобильности инкубов, не исключено, что так и есть.

Хозяйка и особо ценный гость почти уже поравнялись с нами. Она непрестанно вещала о местных достопримечательностях, которые ему необходимо посетить. Инкуб внимал с таким равнодушно-ироничным видом, что мне стало смешно – неужели леди Ормунд не понимает, что единственные достопримечательности, которые он здесь намерен посетить, находятся под юбками местных жительниц?

Зато наконец-то выпала возможность рассмотреть инкуба хорошенько. Красиво вылепленные черты лица, тёмные брови, высокие скулы, прямой нос. Карие глаза, кажется. Выражения разглядеть мне не удалось, потому что он смотрел себе под ноги. Словно рисунок паркета сейчас ему был интересней толпы, которая собралась здесь с одной-единственной целью – пялиться на него, как на зверя в зоопарке.

Вот только все здесь ошибаются. Это мы сейчас в клетках, как стая обезьян.

А он – матёрый хищник, что бродит на воле, где ему вздумается. И чего ему вздумалось именно здесь?

Я задумчиво скользила взглядом по лицу инкуба, отмечая детали. Жёсткую складку возле губ. Едва заметную улыбку. Её можно было увидеть, если не смотреть на лицо в целом, которое было бесстрастно – а только на губы.

Лили сказала, я никогда не мечтала о поцелуях.

Неправда, мечтала! Просто это было так давно, что уже почти забыла.

Интересно, что чувствует женщина, которую целует инкуб. Или инкубы не целуются?..

Хозяйка вечера ещё шла по инерции куда-то вперёд, а её гость уже резко остановился и встал на месте, как вкопанный.

С его лица слетело всякое выражение напускного равнодушия и скуки. Теперь это был хищник, что активно принюхивается к ветру, ловя приносимые запахи. Цепляя острым взглядом лица, одно за одним, перебирая их как колоду карт, он повернул голову направо.

И посмотрел в точности туда, где стояли мы с Лили.

Я испугалась до чёртиков. Будто меня застукали за подглядыванием в замочную скважину. Стремглав развернулась и спряталась за спину ближайшему соседу. Там перевела дыхание.

- Что-то не так? – обеспокоенно спросила хозяйка.

- Нет, что вы. Всё замечательно. Я бы даже сказал, в высшей степени замечательно, - ответил инкуб и продолжил движение.

Мягкие, вкрадчивые интонации его голоса будто коснулись меня, царапнули где-то у сердца мягкой кошачьей лапой, которая прячет остро заточенные кинжалы когтей. Такой голос и есть – самое настоящее оружие.