Я спрятала телефон в карман, но всю дорогу провела, как на иголках.

Едва оказалась дома и захлопнула за собой дверь, ринулась на кухню и проглотила пару синих таблеток, чтобы успокоить нервы. А когда осталась одна в холодной спальне полупустой квартиры, уткнулась в картину «голубки» на стене, которую выкупила много лет назад через друзей, пальцы сами открыли приложение на мобильном телефоне.

Прошло семь лет, а я так и не избавилась от своего проклятия: и по сей день с жадностью впитывала любую новость о Волконском, любое взятое им достижение. Вот и сейчас разглядывала мастерски выполненную скульптуру греческого Бога и ее создателя, скромно стоящего рядом. А ураган эмоций уже сметал мою тихую гавань.

Долго не могла отвести взгляд. Сделала скриншот экрана и добавила в скрытый альбом. А когда все же пролистала изображение в программе вниз, нашла захватывающую надпись под ним.

Волконский сообщил всем, что временно не будет брать заказы на февраль, так как хочет отдохнуть. А ниже написал числа. И значок в виде флага. Норвегии, твою ж планету!

Нет, я много раз читала о его желании поехать в эту страну за вдохновением, увидеть «обнаженную красоту природы», как он твердил, фьорды и прочее. Но как? Как все могло так ровно совпасть? Неужели спустя годы безответных молитв кто-то свыше дарил мне второй шанс?

Отказаться от внезапно возникшей идеи было не в моих силах. Я все решила, едва прочитала послание.

Если Волконский и был моим проклятием, то только он мог его снять.

— Привет. Снова. — Я спешно набрала Митю. — В общем, я согласна поехать с тобой.

Когда наш самолет сел в Осло, я предложила Мите прогуляться по столице. Все же до рейса в Олесунн, где жили его родители, было еще около шести часов, а специальный аэроэкспресс доставлял в город минут за двадцать.

Если честно, я лелеяла надежду повидать знаменитый Оперный театр, на который засмотрелась в интернете, пока готовилась к поездке. Только друг наотрез отказался поддерживать затею. Сказал, что испорчу первое впечатление о Норвегии. Отчего-то он совсем не любил Осло — грязный, по его словам, искусственный город. Правда, после моих демонстративных обид и обета молчания длиною в час все же пообещал провести экскурсию на обратном пути.

В оставшееся время мы успели сытно поесть в аэропорту, прогуляться по магазинам и даже прикупить теплые шапку с шарфом — свои я благополучно забыла дома. Потом дурачились, играли в «Борьбу Умов», и, естественно, я каждый раз побеждала. Когда все же устала, улеглась Мите на колени. Но мысли так и не дали мне заснуть.

Второй перелет местными авиалиниями занял меньше часа. И, судя по виду из иллюминатора на посадке, мы попали в настоящую зимнюю сказку.

В аэропорту нас встретил Митин отчим. Тот самый, что занимался ловлей рыбы и представлялся мне бородатым, грубым и одетым в брезентовый костюм — никак иначе. На деле же Оскар Юхансен оказался невысоким пепельным блондином, аккуратно сложенным и до смущения вежливым. Он помог загрузить наши сумки в багажник и весь путь рассказывал Мите новости об их общих знакомых на довольно чистом русском языке, но с забавным акцентом.

Я удивилась, с какой теплотой тот относился к приемному сыну. Зато теперь уяснила, в кого мой друг пошел отзывчивостью и добротой.

Митя не вдавался в подробности, как жили его родители, поэтому я не знала, что меня ждет. Но на подъезде к городу мне рисовался небольшой домик на берегу, лодка у пристани и скромная женщина на пороге, только закончившая рыбные котлеты к столу. Митя много о них рассказывал, я даже пару раз готовила ему, хоть рыбу и на дух не переносила.

Вот только все оказалось совсем по-другому. Яркое двухэтажное здание, где обитало семейство Юхансен, находилось в самом центре Олесунна. А Марина, как попросила ее называть Митина мама, выглядела довольно молодо и современно.

Только вот наш приезд застал ее врасплох. В доме прорвало трубу, и на первом этаже натекло по щиколотку воды. Мужчины бросились помогать, как раз когда подоспела аварийная служба. Меня к тряпкам и близко не подпустили. А потом и вовсе решили отправить в гостиницу поблизости, так как гостевая спальня, в которой я должна была жить, оказалась затоплена.

Сказать честно, я даже обрадовалась такому исходу. Все же хотелось иметь личное пространство и не быть под наблюдением двадцать четыре часа в сутки. Да и вид из номера на морской порт заворожил.

Митя вернулся к родителям, а я наконец сумела передохнуть наедине с собой. Не выдавливая улыбку и смех, не притворяясь, что все нормально. Ведь, честно сказать, я была в ужасе от того, что натворила. И в полной мере осознала это, лишь ступив на землю северного города.

Всякое случалось. Я и раньше искала встречи с Волконским. Спустя два года после нашего знакомства даже пришла на его мастер-класс, с которым он вернулся в Южный. Пыталась целый день лепить те дьявольские орхидеи бездарными руками, а он меня так и не узнал. Правда, тогда я распустила себя, поправилась килограмм на десять, но факт оставался фактом.

Не выдержала полный курс, бросила, как заметила его очередные заигрывания с одной из девушек. Но это, по моей шкале сумасшествия, не шло ни в какое сравнение с тем, что я выкинула сейчас, когда пересекла полмира ради эфемерной возможности встретиться с ним. Я, конечно, убеждала себя, что могла принять предложение Мити, не зная всего. Что это не я вершила судьбу, а кто-то свыше. Но, дьявол! Кого я обманывала?

Хотя через пару дней я вроде бы успокоилась. Веселые семейные ужины в доме Митиных родителей, прогулки по набережной, подъем на гору Аксла из четырехсот ступеней, с которой открывался потрясающий вид — все это отвлекало. Мы быстро изучили маленький городок вдоль и поперек, даже успели выйти в море порыбачить. Мужчин, правда, мы с Мариной на полдня потеряли — так они увлеклись, соревнуясь в улове.

Митя, кстати, в окружении гор и фьордов по-настоящему раскрылся. Предстал в лучшем виде — еще более общительный, живой. В Олесунне все любили и приветствовали его, вечно звали куда-то. А он хватал меня за руку и уводил в новое место, что поражало мое воображение. Иногда я даже ловила себя на мысли, что он нравился мне все сильнее.

Но только друг оставлял меня одну и возвращался в родительский дом — а я настырно выпроваживала его каждый вечер, безвольная я не выдерживала и возобновляла слежку за Волконским. Уже наизусть знала всю траекторию его передвижений по стране из историй и постов: Осло, Берген, Тронхейм. Он выкладывал новую цель на завтра, край, который еще не изведал, и каждый раз мне ужасно хотелось взять билет на ближайший автобус или паром и мчаться к нему, догонять, искать.

Держалась из последних сил. Становилась все более рассеянной и молчаливой. Митяй шутил, что это норвежский воздух на меня так влиял. Да если бы он только знал! Еще бы сама знала.

Раньше мне часто снился сон: я бежала в длинном белом платье по ярко-зеленой траве, из волос струились ленты цветочного венка. Я звала кого-то за собой. Туда, вдаль. К скалистым берегам и иссиня-черным водам. И это видение казалось очень похожим на картинку, которую выдавал «Google» при запросе «что такое фьорды». Когда Митя показал мне детские фото из этих мест, я подумала, что получила знак, поэтому подпустила его близко. Но Норвегия неожиданно свела меня с Владиленом Волконским. Не ожидала, да.