Захар медленно обходит стол и приближается ко мне.

Я слегка дергаюсь, чтобы попятиться от мужа, привычно подумав, что он снова упрекнет меня за этот наряд.

Как говорит Захар, пока он рядом, я могу разгуливать по городу хоть голой, а в одиночку мне лучше не искать приключений на попу. Потому что за последствия Суворов не ручается, ради меня он без особого сожаления может сесть в тюрьму.

Но в последний момент я решаю твердо стоять на своем месте.

— Шикарно выглядишь, — говорит он слишком спокойно для мужчины, который смертельно провинился. Рассматривает мое лицо и скатывается взглядом на грудь. — Я тебя не ждал.

— А мне теперь нужно приглашение, чтобы случайно не побеспокоить вас с Ирой?

Захар переоделся. От него пахнет свежестью, можно догадаться, что он заехал в нашу старую квартиру, где мы жили до покупки дома. Она много лет пустовала. А еще от мужа снова пахнет табаком. Сорвался, значит. Месяц ведь не курил.

— Нет, но ты сама же сказала, что не хочешь меня видеть.

— И сейчас мое желание не изменилось, — расстегиваю сумочку и достаю часы Захара. — Привезла их тебе, чтобы ты уж точно не вернулся.

Муж забирает часы и кладет их на стол.

— То есть на этом всё? — приподнимает он бровь, прожигая меня взглядом.

— Да, Захар.

Я разворачиваюсь и шагаю из кабинета, но муж ловит меня и не дает выйти. Он прижимает меня спиной настолько крепко, что становится трудно дышать.

— Нет, Лиля.

— Мне больно, — шиплю, впиваясь ногтями в его сильные руки.

— Прости. — Захар ослабляет хватку, но из кольца не выпускает. Зарывается носом в мои волосы, жадно вдыхая их аромат. — Я не хочу тебя отпускать.

Мое сердце отчаянно бьется в груди, как маленькая птичка, пойманная в силки. Слезы наворачиваются на глаза, когда я тоже вдыхаю его родной и за одну ночь ставший чужим аромат. Ощущаю теплоту тела, которое принадлежало… не только мне.

— Ты трогал Иру, — цежу я. — Прежде чем прикасаться ко мне, ты должен был помыть руки.

— Я ее и пальцем сегодня не тронул.

Как будто от этого мне станет легче.

— Ты променял семью на эту дрянь. Скажи, Захар, она того стоит?

— Я люблю только тебя, Лиля.

От его жаркого шепота меня начинает трясти. Дергаюсь, пытаясь освободиться из объятий мужа.

— Грош цена такой любви! Разве может любящий человек изменять?

— То, что было между мной и Ирой, я изменой не считаю.

Его ответ бьет наотмашь. Я даже теряю дар речи на какое-то время, терпя железную хватку Суворова.

— Засовывать член в чужую девку для тебя не измена? Тогда что это, Захар?

— Ты не поймешь.

— Куда уж мне до твоей философии! — снова рвусь из его рук. — Ты предал меня еще в момент, когда только подумал, что у вас с Ирой может быть секс. Я не могу найти этому оправданий!

— Да, блядь… — хрипит муж и, переместив руки мне под грудь, неожиданно отрывает меня от пола.

— Ты рехнулся?! — вскрикиваю, когда Суворов тащит меня к своему рабочему столу.

Резко повернув к себе лицом, подхватывает под бедра и усаживает на него. Захар своим телом как клином врезается между моих бедер и склоняется к моему лицу. Я перестаю его узнавать и пугаюсь. Его взгляд изменился, стал каким-то бешеным и будто потемнел.

— Что с тобой? — от шока шепчу я.

Захар сталкивает нас лбами, продолжая надсадно дышать, словно загнанный зверь.

— Лилька…я покажу тебе… что со мной…

Не успеваю среагировать, как он обхватывает мой затылок, стягивает волосы в кулак и вынуждает запрокинуть голову. Проходится взглядом по моей беззащитной шее и, немного помедлив, впивается в мой рот жадным поцелуем. Грубо, страстно, сразу с языком.

У меня учащается пульс, судорожно пытаюсь вдохнуть кислород, но легкие наполняются дыханием мужа…

Захар целует так, что наши зубы стучат друг о друга.

Я выгибаюсь, чтобы отстраниться, и прижимаюсь грудью к груди Захара.

Он рычит мне в рот, как дикий зверь, тяжело дышит, одной рукой прижимает за талию к себе еще теснее. Второй рукой стягивает вниз мой топик. Сжимает мою грудь и особенно сильно — сосок. Я стону от испуга, что причинит боль… но вдруг понимаю, что после первой вспышки она становится… приятно-горячей, возбуждающей.

Меня трясет, хочется сдвинуть ноги, потому что между ними что-то неправильно… не так…

Захар отпускает грудь и мертвой хваткой впивается в бока столешницы, поймав меня, словно в капкан.

— Возьми его, — хрипит тяжело сквозь сорвавшееся дыхание.

— Что? — еле слышно переспрашиваю я, оглушенная страхом перед непривычным напором мужа и тем, что чувствую.

Захар кладет мою ладонь себе на пах. Я в растерянности, почти не соображаю, что сейчас происходит, нащупывая его твердый, налитый возбуждением член. Муж глухо стонет и рефлекторно толкается мне в ладонь.

За шесть лет наших отношений я впервые вижу Захара таким…

— Подрочи мне, — повторяет он и, стиснув челюсть, запрокидывает голову. Его трясет от сильного желания получить разрядку, но я убираю руку.

У меня перед глазами вспыхивают огненные искры, когда Захар, не дождавшись ответа на просьбу, снова врезается в мой рот голодным поцелуем.

Он никогда не целовал меня так прежде.

Давление его пошлого, гибкого языка срывает ориентир, и я не сразу понимаю, как Захар запускает два пальца в меня между ног. Я вскрикиваю, снова хочу сжать бедра, но муж иступлено трахает меня внутри, а большим пальцем размазывает мою влагу по клитору.

Я в таком шоке от реакции тела на эту жесть. Меня буквально колотит, подбрасывает от сильных ощущений, с которыми я уже не справляюсь.

Для меня секс не просто первобытная похоть, а искусство. Мой секс начинается задолго до ритмичных движений члена внутри. Перед близостью с мужем я люблю принимать ванну с ароматной пеной, смазывать тело кремом, выбирать какого цвета трусики и чулки я надену.

Мне нравится заниматься красивым сексом на чистом постельном белье, в теплом освещении пламени свечей. Меня нужно расположить лестными словами, легкими поглаживаниями по спине или ногам. Мне нравится, когда во время секса звучит приятная расслабляющая музыка…

Захар об этом прекрасно знает.

А то, что он творит сейчас, не поддается моему пониманию. Муж никогда не обращался со мной грубо, грязно, без предварительных ласк, комплиментов и нежных поцелуев.

— Я с ума схожу — так хочу тебя, Лиль, — говорит он, оторвавшись от моих губ. — Вот так я люблю этим заниматься на самом деле, — хрипит тяжело, трахая меня пальцами настолько глубоко, что приподнимает над столешницей.