позвонить Лилька, чтобы попросить забрать Аленку из садика. График ее работы не позволяет ездить за дочкой. Мы с женой несколько лет созванивались в один и тот же час, но сегодня время идет, а Лиля так и не набрала мне.

Не выдержав мучительного ожидания, звоню ей сам. Лиля не сразу поднимает трубку, но все же отвечает.

— Забрать Аленку? — спрашиваю, от напряжения сжимая телефон так сильно, что не удивлюсь, если он сломается.

— Нет, — лаконично отвечает жена. — Я как раз иду к Эльвире Леопольдовне в кабинет, чтобы отпроситься.

— Ты теперь каждый день будешь убегать с работы? Думаю, Кирияниха этого не одобрит.

— А что поделать? — передергивает Лилька. — Если я осталась с ребенком без мужа.

— Я не бросал вас и никогда бы этого не сделал. Это ты отдала мне кольцо.

— Как будто ты не знаешь, почему я так поступила, — вздыхает.

Знаю. И проклинаю себя за грязь, которую пришлось пережить Лильке. Но что мне делать? Завязать себя в узел и терпеть?

Я пробовал, но моя суть все равно вырвалась наружу. Наверное, только сдохнуть остается. Но даже этого я не могу сделать, потому что слишком люблю Аленку и Лилю. Я не готов с ними прощаться.

— Я сам заберу дочь из садика. Хоть мы с тобой и в контрах.

— Будет лучше, если за дочерью поеду я.

— Я перестаю тебя узнавать, Лиль. Ты же понимаешь, что отпрашиваться всегда Эльвира тебе не позволит. Ты просто лишишься работы, которую ты всегда любила гораздо больше, чем меня.

В динамике повисает молчание. Мне даже подумалось, что барахлит связь.

— Не в этом дело… — с запозданием говорит Лилька. — После случившегося я не знаю, чего от тебя ожидать, Захар.

Теперь онемел я, переваривая слова жены. На что она намекает?

— Неужели ты думаешь, что я могу как-то навредить Аленке или тебе?! Да, я поступил как блядь, я предатель и вины с себя не снимаю, но я до сих пор остаюсь отцом! Красть дочку или что-то делать в этом роде я точно не стану!

— А есть гарантии?

— Алену я привезу домой в срок, а ты не занимайся хуйней! — сбрасываю звонок.

Мне безразлично, кем окружающие могут меня считать, но намеки от жены, что я могу использовать ребенка в своих целях, задевают до глубины души. Это хуже любого оскорбления. Аленка очень привязана к нам обоим. Без матери ей будет плохо. Разве могу я допустить, чтобы моей дочери было плохо?

Кажется, от обиды у моей любимой жены поехала крыша. Я могу понять Лильку. Мне нет оправданий, но по пути в садик заруливаю в ближайший магазин сотовой связи. Покупаю новый смартфон и сим-карту.

Бросив машину у ворот садика, иду в здание уже знакомым маршрутом. Внутри поднимаюсь по разноцветной лесенке и шагаю прямиком в игровую комнату.

Остановившись в дверях, вижу Аленку.

Дочь сидит в компании своих мелких друзей по интересам и увлеченно чиркает цветными фломастерами по бумаге.

— Захар Олегович! — ахает воспитательница, заметив меня. — Здравствуйте. Знаете, поделка, которую вы мастерили вместе с Аленушкой, сегодня победила в конкурсе.

— Добрый вечер, — сдержанно киваю в ответ. — Я рад.

— О! Папа приехал! — следом пищит Аленка и подскакивает с места. Бежит ко мне, держа в руках листочек. — Это тебе!

— Шедеврально, дочь, — забираю листок с каракулями. — Что здесь?

— Это я еду к тебе на кабриалэтте! — заявляет она.

— А почему машина серая? Ты же у нас дамка козырная, тебе бы подошел более экспрессивный цвет, например, красный или фиолетовый.

— Да она грязная, вот и серая. Дядьки твои помоют, и будет красная.

— Какая ты хитрая.

В раздевалке забираю из шкафчика Аленкины приблуды. Сейчас лето, поэтому долго не задерживаемся. А после, как и обещал, везу ее к матери. Не доезжая до коттеджа, достаю купленный смартфон и передаю его дочери.

— Мне? — спрашивает она удивленно.

Это ее первый телефон. Раньше такой надобности не было. Аленка брала телефон мамы или играла на планшете.

— Да, но маме про него не говори. Я поставил телефон на бесшумный режим, пусть так и остается. Спрячь его в рюкзачок.

— Почему не говорить маме?

— Будет нашим секретом. Мы поиграем с тобой в агентов специального назначения.

— Зачем?

— Так мы сможем разговаривать, даже когда я буду на «работе», милая. Но мама пока знать не должна. Мы ей расскажем позже. Хорошо?

— Ну… ладно, — пожимает она плечами и кладет телефон в рюкзак, прикрыв сверху куклой.

— Умница моя, — поглядываю на Аленку через зеркало заднего вида.

Подъехав к дому, своим ключом открываю ворота и запускаю Алену во двор, но сам остаюсь на месте.

У меня за грудиной щемит от ее наивного взгляда и понимания, что вход в родной дом мне теперь запрещен. Я, как блудливый пес, буду вынужден вернуться в свою конуру.

Дверь дома открывается. На крыльцо выходит Лиля. Все такая же красивая и изящная. Моя любимая девочка, за которую я разорву любого.

— Алена! Иди домой.

— А как же папа? — хватается ручонкой за мою штанину.

— У меня много работы, принцесса, прости, — я поддерживаю легенду жены и, присев на корточки перед Аленкой, обнимаю ее на прощание. — Но ты не забывай про наш секрет. Если будет грустно, то звони, — шепчу ей на ухо и снова встаю. — Я очень тебя люблю. А теперь беги к маме, она по тебе очень соскучилась.

Глава 7

Открываю дверь своей квартиры, и мне в нос сразу же бьет кисло-свекольный запах.

Посмотрев под ноги, вижу возле порога кроссовки Иры. Не уехала, значит. Хотя я ей сказал. Вхожу, захлопываю дверь.

Ира меня встречает.

Удивленно приподнимаю бровь, видя на ней какой-то парадно-показной кухонный фартук.

— Уже вернулся? — улыбнувшись, спрашивает она.

— Да, а почему ты до сих пор тут?

— У тебя же трудные времена, Захар! Я посчитала нужным тебя поддержать, — подходит ко мне и крепко берет за руку. — Не стой столбом. Сейчас будем ужинать!

Ирина ведет меня в кухню, где на столе в тарелке налитый почти до краев меня ждет… борщ. На блюдце очищенные дольки чеснока и нарезанный хлеб.

Мне от одного только вида этого варева хочется блевать.

Мы с братом, как и Ира, росли без родителей, воспитываясь бабкой, которая все детство кормила нас одним борщом, будто что-то другое готовить не умела. Обожрался его до тошноты.

— Я ненавижу борщ, — говорю, имея одно лишь желание — открыть форточку и проветрить квартиру. — Убери.

— Но ведь путь к сердцу мужчины лежит через желудок? — иронизирует. — А борщ так вообще классика.

— Я не просил