Все это звучало так, как будто они советовали ему спасаться,хвататься за соломинку, выплывать из той жизненной трясины, которая могла егозатянуть. Они хотели, чтобы Питер отправился в Нью-Йорк и начал там большуюжизнь.

Когда Питер уезжал с фермы, в горле его стоял комок. Отец иМюриэл махали ему вслед, пока машина не исчезла из виду. Все трое понимали,какой это важный момент в его жизни – важнее колледжа, важнее Вьетнама. Онразрывал связь с родной фермой в душе и сердце.

Вернувшись в Чикаго, Питер не стал звонить Кэти и провелвечер в одиночестве. Но на следующее утро он связался с ее отцом и дал своесогласие, еле удерживая телефонную трубку в трясущихся руках.

Две недели спустя он уже переехал в Нью-Йорк и работал в«Уилсон-Донован», каждое утро просыпаясь с таким чувством, как будто получил«Грэмми».

Кэти, работавшая секретарем в художественной галерее вЧикаго, ушла с работы в тот день, когда Питер устроился в компанию ее отца, итоже переехала в Нью-Йорк, в папину квартиру. Фрэнк Донован был счастлив. Егоплан работал. Дочка была дома, и он без особого труда нашел великолепногоспециалиста по маркетингу. Как ни крути, все складывалось очень удачно.

В течение нескольких последующих месяцев Питерсосредоточился на деле, отставив в сторону свой роман. Поначалу это немногораздражало Кэти, но когда она пожаловалась на это отцу, он мудро посоветовал ейпроявить терпение. Постепенно Питер расслабился и стал меньше беспокоиться онезаконченных делах, которые ждали его в кабинете. Правда, он все равностремился к совершенству во всем, чтобы оправдать доверие Фрэнка и выказать емусвою благодарность.

Питер даже перестал приезжать домой в Висконсин – из-занедостатка времени. Но со временем, к облегчению Кэти, он начал выделять всвоем распорядке часы для развлечений. Они вместе ходили на вечеринки и в театры,и Кэти познакомила его со всеми своими друзьями. Питер с удивлением обнаружил,что все они очень ему нравились и что ему с ними легко.

Шли месяцы, и постепенно Питеру переставало казаться ужаснымто, чего он раньше так боялся в Кэти. На службе все было хорошо, и, к егобольшому удивлению, никого не волновало ни его происхождение, ни то, как онпопал в фирму. Сотрудники приняли его и подружились с ним. И на этой волнедобрых чувств они с Кэти объявили о своей помолвке в тот же год, что не былосюрпризом ни для кого, за исключением, пожалуй, самого Питера. Но к томумоменту он уже достаточно давно ее знал и начал чувствовать себя вполне уютно вее мире, как будто он сам всегда к нему принадлежал. Фрэнк Донован говорил, чтотак и должно быть, на что Кэти неизменно улыбалась. Она никогда не сомневаласьв том, что Питер был предназначен ей самой судьбой и она хочет быть его женой.

Мюриэл очень обрадовалась, когда он позвонил ей, чтобысообщить свои новости. Единственным человеком, возражавшим против этого союза,к немалому разочарованию Питера, оказался его отец. Он отговаривал сына отэтого с тем же пылом, с каким в свое время убеждал согласиться работать в«Уилсон-Донован». Старик Хаскелл был абсолютно уверен в том, что со временемПитер будет жалеть об этом браке.

– Если ты женишься на ней, сынок, ты всегда будешьпарией в их обществе. Это неправильно и несправедливо, но это так. Всякий раз,глядя на тебя, люди будут думать о том, кем ты был раньше, а не о том, кто тысейчас.

Но Питер в это не верил. Он словно врос в мир своей невесты.Теперь это был и его мир. А та жизнь, в которой он вырос, уже казалась емучастью другой жизни в другой стране – чуждой и иностранной. Как будто онсовершенно случайно родился в Висконсине или это вообще был не он, а Питер Хаскеллникогда туда и не приезжал. Даже Вьетнам теперь казался ему более реальным, чемего деревенское детство. Иногда ему было трудно поверить в то, что он провелтам в общей сложности больше двадцати лет. Меньше чем за год Питер сталбизнесменом и жителем Нью-Йорка. Его семья по-прежнему была ему дорога, и онпонимал, что так будет всегда. Однако мысль о том, что он всю жизнь могпроработать на молочной ферме, казалась ему кошмарной. Но, изо всех сил пытаясьубедить отца в том, что он делает правильный шаг, Питер так и не добилсяуспеха. Старший Хаскелл был непоколебим в своих возражениях, и когда в концеконцов он согласился приехать на свадьбу, это произошло скорее всего потому,что он просто устал спорить с сыном.

Однако отец не выполнил своего обещания и не приехал. Занеделю до свадьбы он попал в аварию на тракторе и слег с поврежденной спиной исломанной рукой, в то время как Мюриэл вот-вот должна была родить четвертогоребенка. Она приехать не могла, а ее муж Джек решил не оставлять ее радипутешествия в Нью-Йорк. Поначалу Питер чувствовал себя из-за этого оченьнесчастным, но потом, как и всегда в его новой жизни, водоворот бизнеса сновазахватил его, заставив забыть о тяготах своих близких.

На медовый месяц они поехали в Европу, а потом долго никакне могли выбраться в Висконсин. У Кэти или у Фрэнка вечно были какие-то планы,требовавшие присутствия Питера. Несмотря на все их обещания и добрые намерения,в течение целого года Питер так и не смог познакомить Кэти с отцом и сестрой.Но он дал отцу слово, что приедет на Рождество, и на этот раз его ничто немогло остановить. Он даже Кэти не говорил об этом своем плане, думая ееудивить. Вообще Питер начинал подозревать, что это единственный способвыбраться туда.

Но когда перед самым Днем благодарения отец Питера умер отсердечного приступа, его сына переполнили противоречивые эмоции. Он чувствовалвину, скорбь и сожаление из-за всего того, что он не сделал, хотя и хотел.Получилось так, что Кэти так ни разу и не увидела своего свекра:

Питер взял ее с собой на похороны. Эта унылая процедурапроисходила под проливным дождем. Питер с женой стояли по одну сторону могилы,а рыдающая Мюриэл, окруженная мужем и детьми, – по другую. Контраст междужителями деревни и городскими щеголями был совершенно очевиден. Питер былпоражен тем, насколько он отдалился от своих корней, как далеко отошел отродных после своего отъезда, как мало у них теперь общего. Кэти явно былонеуютно рядом с родственниками своего мужа, о чем она не преминула емусообщить. И Мюриэл была на удивление холодна с ней, хотя вообще-то ей это былонесвойственно. Когда Питер указал на это своей сестре, та неловко пробормотала,что Кэти совсем из другого мира. Будучи женой Питера, она даже не познакомиласьс его отцом. Одетая в дорогое черное пальто и отделанную мехом шляпу, она,казалось, была очень раздражена тем, что ей пришлось приехать в такую глушь, иМюриэл это заметила, окончательно расстроив своего брата. Они даже поссорилисьиз-за этого, и в конце концов оба расплакались. Чтение завещания только усугубилои без того напряженную ситуацию. Отец оставил ферму Мюриэл и Джеку, и Кэти несмогла скрыть своего гнева в тот момент, когда адвокат закончил чтениепоследней воли покойного.

– Как он мог с тобой так поступить? – спрашивалаона Питера, оказавшись с ним наедине в его старой спальне, где дощатый пол былзастелен линолеумом, а стены покрыты потрескавшейся расписанной штукатуркой.Это мало напоминало дом, который Фрэнк купил им в Гринвиче. – Он же лишилтебя наследства!