– Ну да. Это я просто так говорю, на всякий случай. Вдругменя дома не будет или еще что. А так-то, конечно, сам…

– Сережа, ты кушать будешь? – шепотом – она могла покаговорить только шепотом – пробормотала Лида, и он кивнул:

– Только супу, ладно? Твердого ничего не могу, зубов,считай, нет, да и желудок теперь из кусочков сшит. Одно слово, что желудок, ана самом деле – кошелек для мелочи.

– Что… что?.. – Она начала задыхаться в попытках спросить:«Что с тобой случилось?», но Сергей понял вопрос:

– Под лесину попал. В тайге на лесоповале, понимаешь?Изломало всего, раздавило. Думали, не выжить мне. Руку ампутировать пришлось.Ничего, теперь уж ничего. Пройдет. Ты только надо мной не плачь, ладно? И это…не говори мне ничего. Я все понимаю. Понимаю, каково тебе… Только и мне ведь…кучеряво. Так что давай пока молчать. Авось привыкнем друг к дружке. Потом…что-нибудь скажешь. Когда все отойдет. Отболит. Поняла? Полотенце дашь?

Лида послушно кивнула – это означало, что даст. И что онавсе поняла. Что будет молчать.

Так они и молчали все три дня – до тех пор, пока Сергей неисчез.

Кстати, это было второе его исчезновение. Первое произошлоуже на второй день после его возвращения домой. Сергей тогда исчез утром, онаеще спала, а вернулся поздно вечером. Лида, впрочем, и сама задержалась назаписи, а когда пришла, он уже сидел на ступеньках и курил. Рядом стоялабольшая чашка с остатками крепкого чая и блюдце с раскрошенным пирогом.

Еще поднимаясь, Лида приметила на третьем этажеприотворенную дверь Поливановых-Серебряковых и теперь поняла, что подкормилаСергея Клавдия Васильевна. Именно такие большие бокалы, ярко-красные, в белыхгорошинах, издавна водились в ее хозяйстве, Лида сама сколько раз дариласоседке недорогие чайные сервизы ее любимой расцветки. Впустив Сергея домой(ключ он брать отказался в первый же вечер), Лида отнесла вниз бокал и блюдце.Глаза у Клавдии Васильевны были красные, все лицо опухло от слез. Но она толькопосмотрела на Лиду, покачала головой и ничего не сказала. Губы у нее тряслись,но ни звука из них не вырвалось. Лида тоже промолчала – привычно. Да, воистинуо Сергее теперь можно было только молчать. Ну и плакать – если были слезы илисилы.

У нее не было ни того, ни другого. Она теперь каждый деньбоялась – сама не зная чего. Исчез Сергей – тряслась как осиновый лист. Пришел– затряслась еще пуще. Весь мир вокруг превратился словно в зыбкое болото. КудаСергей ходил – он ей ничего не сказал. Лида заикнулась было – показал в ответавоську, наполненную пачками «Примы». Получалось, что бегал за куревом? Ну,пусть так…

Весь последующий день Сергей пролежал в боковушке, ничего неел, зато дымил беспрерывно. Лида тоже была дома, готовилась к лекции, и квечеру у нее до того разболелась голова от дыма и напряжения, что околополуночи пришлось выйти подышать. И так хорошо было на улице, что она не моглазаставить себя вернуться домой. Бродила, бродила вокруг квартала, сворачивая вбоковые улочки, где еще оставались старые, позапрошлого века, деревянныедвухэтажные дома, обреченные на снос, где еще пахло особенно, забыто – дымомпечным, старым деревом, слышался собачий лай. Черная кошка (а может, она простоказалась черной в темноте?) свалилась с огромной, какой-то уж совсем реликтовойберезы и, резко выскакивая из пухлых сугробов, понеслась длинными прыжками ккрыльцу. Юркнула в нарочно выпиленный для нее лаз внизу дверей, и где-то в домеошалело, переполошенно, совершенно не по-ночному, заорал вдруг петух…

Морозы, которые щемили город последнюю неделю, отступили,пошел снег – даже не пошел, а повалил огромными, влажными праздничнымихлопьями. Лида и не заметила, как миновал час. Двинулась наконец домой.Завернув во двор, подняла по привычке глаза к своим окнам и уловила промельктотчас погасшего света в своей комнате. Шевельнулась тревога в душе – зачемСергей заходил туда? А почему бы ему и не зайти, эта квартира принадлежит емустолько же, сколько и Лиде! А может быть, ей просто померещился свет? Промелькего был так краток…

Войдя в коридор, Лида почти уверилась, что да, почудилось. Вквартире царила темнота, из-под двери боковушки не сочилась привычная сизаяструйка – Сергей спал, надсадно храпя…

Лида успокоилась – первый раз, может быть, она уснуласпокойно с тех пор, как вернулся Сергей. А утром он ушел – она еще спала, –ушел и не вернулся.

Лида ждала день и два. Потом решилась – позвонила в милициюи спросила, как заявить о пропавшем человеке.

– Кто пропал? – спросил ее усталый мужской голос.

Она объяснила.

Мужчина хохотнул:

– А вы что, очень хотите, чтобы он вернулся?

– Да, – сказала Лида, зная, что врет, и чувствуя, чтомужчина об этом догадывается.

Он помолчал, потом спросил:

– Вещи все в доме целы?

Теперь помолчала Лида. Насчет всех вещей она точно не знала,но одно пропало точно: плеер, который лежал около ее компьютера. Лида любила,работая, слушать потихоньку «Радио 7 на семи холмах». Исчезновение плеера оназаметила одновременно с исчезновением Сергея. И сразу поняла, что тотмоментальный промельк света в окне ей все же не почудился. Сергей точно заходилв ее комнату – забрать плеер. И унес его с собой – туда, куда ушел сам.

– Вещи целы, спрашиваю? – нетерпеливо спросил голос втрубке.

Лида не могла сказать про плеер.

– Не знаю, – пробормотала она. – Я не проверяла.

– А вы проверьте, проверьте, – с ехидцей посоветовал голос.– И если потом захотите, чтобы мы его все же нашли, – ну что ж, звоните снова!А лучше сразу идите в ваш райотдел – вы в каком районе живете? В Советском? Нувот идите в ваш райотдел, это около Советской площади, и пишите там заявление.Спросите у дежурного, к кому обратиться. Но только сначала подумайте, а надовам это, девушка?

Лида не ответила и положила трубку. Постояла посредикомнаты, бесцельно глядя по сторонам, ничего проверять не стала, а сразу легласпать. У нее это с детства было, на всю жизнь сохранилось: прятаться отнеприятностей под одеялом, зарывшись в подушку и крепко зажмурясь. Ночь еевсегда выручала и успокаивала, прятала от дневных неприятностей.

Так было всегда, вот только нынешняя ночь ее подвела.

Приснился сон.