Здесь очень рано темнело, но город и не думал засыпать. Зажигались огни, народ вываливал на улицу. На удивление я чувствовала себя в безопасности среди этой гудящей и веселой толпы. Не обходилось и без пьяниц, но в основном они были мирные и жаждали поделиться любовью с окружающими.

К моему… теперь уже моему дому никто не приближался, словно чувствовали исходящую атмосферу. А мне было даже жалко несчастный магазинчик. Когда-то он дарил людям радость, яркие игрушки наверняка покупали к праздникам. Теперь, всеми забытый, он словно тускнел с каждым днем.

Не лучшим решением было затеять уборку к ночи, но возбуждение было таким сильным, что я все равно бы не заснула. Решив начать с комнаты, что облюбовала, перестелила постель, повесила занавески, вымыла до блеска все шкафы. Помимо кровати и большого платяного шкафа, в комнате были диван и мутное поцарапанное зеркало в полный рост.

Я как раз налила в ведро воду, чтобы вымыть пол, когда почувствовала зов, исходящий от зеркала. Сначала не хотела отвечать. Потом поняла, что проще все же откликнуться. Отследить мое местонахождение нельзя, а лишняя паника дома ни к чему. Не хватало еще, чтобы отец поднял старые связи.

Поэтому я коснулась зеркала рукой, и поверхность пошла легкой рябью.

— Николь! — Да, мама, добрый вечер, — устало вздохнула я. В испачканном зеркале плохо было видно маму, но знакомые детали образа сделали свое дело. Я живо дофантазировала то, чего не разглядела. Мама сегодня была одета в любимое темнофиолетовое платье, а значит… значит, дома проходил традиционный выходной ужин.

Я усмехнулась: побег дочери из дома не отменяет светских развлечений.

— Николь, я очень волнуюсь! — Со мной все хорошо, мама. — Где ты? — тут же последовал вопрос. — А разве господин Тентен не допросил девушку в драконпорте? Она должна была запомнить, куда продает билет странной расстроенной блондинке. Пожалуй, вышло слишком грубо, но я действительно не понимала, почему здесь еще нет толпы папиных знакомых, которые с радостью помогут найти заблудившуюся девочку.

— Она уволилась на следующий день и переехала вслед за мужем. Это мне повезло. Что ж, светлейшая явно на моей стороне. Значит, никто не знает, где я, и им остается лишь связываться со мной через зеркало и пытаться уговорить поступить благоразумно. Вот только что в понимании родителей благоразумие? Замужество, куча детишек, дом и гуляющий налево мужик с хорошей должностью. Нет уж, пусть со своими подружками сыр трескает.

— Николь, я прошу тебя, вернись домой. Что это у тебя за спиной? Ты живешь в каком-то старом доме? — В нем давно никто не жил, но сейчас я привожу его в порядок. В доказательство я продемонстрировала ведро и тряпку. Мама укоризненно покачала головой. Папа, к слову, пообщаться не пожелал.

— Никки, ты — взрослая девушка. И ты должна быть разумной. Ты всегда была такой рассудительной, такой справедливой. — Да, вот именно, мама! И я разумно рассудила, что справедливости в моем грядущем браке с Рикардом нет и в помине. Он не утруждает себя верностью уже сейчас. О какой крепкой семье с ним можно говорить? — Милая, главное в мужчине немного не это. — Я даже боюсь спрашивать. — Николь! — уже строже почти рявкнула мама. — Я — твоя мать! И я хочу, чтобы ты немедленно… — Мама, — оборвала ее я, — мне кажется, мы не в той ситуации, когда можно немедленно с меня чтото потребовать. Я не в своей комнате заперлась, я уехала из Азор-града. И если вы с папой продолжите на меня давить, то выяснится, что уехала я навсегда. Мама так и застыла с открытым ртом, явно шокированная моими словами и тоном. Я никогда еще не разговаривала с ней так и не перечила.

— Я люблю вас, — уже мягче сказала я. — Но ради этой любви я не готова терпеть рядом с собой Рикарда. — Еще пару дней назад, ты только и щебетала о нем и свадьбе! — Еще пару дней назад он не изменял мне… Подумав, я добавила: — На моих глазах. — Если бы ты не пришла к нему на работу, то никогда бы и не узнала. Справедливо. Но я ведь узнала, так какой толк рассуждать, что было бы, если? Я могла узнать об этом и позже. После свадьбы, например. После рождения ребенка. И никуда бы уже не делась, нравы в Азор-граде чуть суровее, чем на юге, и разводы случаются крайне редко.

— Я пришла и увидела, мама. Этого достаточно. Вы постоянно говорите мне, что я очень разумная, самостоятельная и талантливая. Что ж, пришло время проверить, так ли это. Я не вернусь в ближайшее время, и помолвку с Рикардом вы должны отменить. — Хорошо… — Мама сделала глубокий вдох и через силу улыбнулась. — Поговоришь с Уной? Она очень волнуется.

«А папа не волнуется», — подумала я.

Впрочем, не сомневалась, что папа слышит весь разговор. Он всегда прибегал к помощи мамы, когда нужно было «мягко» на меня повлиять. Когда не работал отцовский авторитет и нужно было создать видимость уважения моих решений. До сих пор, так или иначе, все родительские действия воспринимались с благосклонностью.

Поразительно, что впервые за столько лет я отказалась им подчиниться.

— Хорошо, я поговорю с Уной. На пару секунд мама исчезла, а затем в отражении появилась Уна. В ее присутствии не было ничего странного: семья Уны постоянно бывала на наших ужинах. Потому мы и сдружились. Но сейчас возникло ощущение, что родители специально привели подругу к зеркалу, словно надеялись, что в разговоре с ней я что-нибудь выдам.

— Привет! — улыбнулась она. Позади было видно, как закрылась дверь за мамой. Уна, склонившись к зеркалу, прошептала: — Они ушли. Насилу выпросила с тобой поговорить. Рассказывай! Что случилось? В разгар вечера родители вдруг решили со мной связаться, а Уна совершенно случайно об этом узнала. Как у них там все интересно и захватывающе.

— Да ничего не случилось, я принесла Рикарду эти идиотские рулеты, а он там развлекается с какой-то леди по вызову. Винишко открыли, сыром лакомятся. Вечером поговорила с отцом, а он заладил «Рикард — взрослый мужчина, у него есть потребности». Я подумала-подумала, да и сбежала подальше… от потребностей Рикарда. — Дела-а-а, — протянула Уна. — А ты точно все правильно поняла? Может, это не любовница, а племянница какая-нибудь? Приехала в гости, Рикард открыл вино, сыром угостил. — А потом раздел и усадил на колени. Знаешь, если все было так — тем более не хочу рядом с ним находиться. Уна не выдержала и рассмеялась.

— И что ты будешь делать? Работать? Никки, ты же никогда в жизни не работала! Мыть посуду в таверне? — Не знаю, — пожала я плечами. — Сначала осмотрюсь здесь, потом подумаю. Жилье я уже нашла, довольно недорогое и просторное. Не пропаду. — А что за город? Красивый? — Обычный, — я сделала вид, что не нашла в вопросе Уны ничего особенного, — город как город. — А откуда у тебя деньги? Мне начало казаться, что у нее где-то за пределами моей видимости висит какой-то список вопросов, составленный родителями. Но не без удовольствия я сообщила:

— Продала кольцо, которое Рикард подарил на помолвке. Глаза Уны округлились и стали размером с два небольших кофейных блюдца. — Ты с ума сошла? Он убьет тебя, когда ты вернешься! Я только покачала головой. Уна есть Уна, несмотря на учебу в академии и относительную свободу, она куда более послушная дочка, чем я. Прежде всего потому что не живет иллюзиями о вечной любви и верности.