Рассказывая, Юра не отрывал глаз от Анечки, изо всех сил старавшейся оставаться серьёзной. Некоторое время ей это удавалось, но в конце концов, не выдержав, девушка прыснула в кулачок. Сдался и Володя — от души улыбнулся, не переставая обнимать девушку за плечи. Глядя на них, таких весёлых и счастливых, Юра привычно ощутил лёгкий укол ревности.

— А, по-моему, это подло! — громко заметила сидевшая рядом Надя Емелина.

Юра вздрогнул. Увлечённый рассказом, он и думать забыл о своей малоразговорчивой спутнице. Даром, что спутница была хороша — более взрослый, более циничный и более опытный в любовных делах человек без сомнения назвал бы её очень и очень аппетитной. Не полненькая, а скорее крупная, с тонкой талией и высокой грудью, красиво подчёркнутой серой блузкой, оставлявшей открытой руки и загорелую шею, со стройными загорелыми ногами и пышными вьющимися чёрными волосами, собранными на затылке в короткий толстенький «конский хвост». Анечка уговорила её принять участие в поездке в последний момент. «Не хочу, как дура, остаться одна в дремучем лесу с двумя парнями, один из которых к тому же так по-дурацки на меня запал».

В продолжение всего рассказа Надя молча сидела рядом с Юрой, в кресле у прохода, закинув ногу на ногу и уставившись в планшет, на экране которого разворачивался некий, очень важный для неё диалог. И только сейчас, когда вся компания так откровенно развеселилась, решила вмешаться.

— Вы же его совсем не знаете! — возмутилась она после минутной паузы. — Если он болен, щитовидка страдает или того хуже?..

— Нет, ну как он… э-э… лопал! — слегка растерявшийся Юра попытался вернуть разговор в прежнее русло, чувствуя себя не слишком уверенно под пристальным взглядом светло-карих глаз. — А вообще, все эти проблемы со щитовидкой лечатся на спортплощадке с хорошим тренером. Призываешь такого толстячка в армию, ставишь над ним сержанта позлее, даёшь ему палку поувесистее, да при этом строго внушаешь: «ты… э-э… не бойся палку сломать, новую выдадут». Сразу же всё пройдёт, и щитовидка, и лишний вес.

— Юркин! — лукаво улыбнулась Анечка. — А сам-то ты не служил…

— Пусть не служил, — согласился Юра. — Но суть-то от этого… э-э… не меняется. Такой толстяк-жирняк в любой ситуации будет обузой — ест он больше всех, работает меньше всех — ему ведь, помимо всего прочего, ещё и… э-э… себя любимого таскать нужно. А если что случится? Ему ведь на один этаж спуститься — целая проблема, нужно лифт вызывать…

— Так уж сразу лифт! — фыркнул Володя. — А вообще, строго между нами, чепуху ты сейчас порешь.

— Почему же это… э-э… чепуху? — обиделся Юра.

— Затем, что сам посуди, — наставительно продолжал Володя, подняв большой палец кверху. — Лишние килограммы: а чем они ему, собственно, мешают? От Москвы до твоего родного города сколько километров? Триста? В прежние времена, в каком-нибудь XIX веке мы бы неделю до него тащились. А сейчас? Двух часов не пройдёт, как мы на месте.

— Ну, так то поезд, — попытался возразить Юра.

— Погоди, Юрыч, не части, — тем же наставительным тоном развивал мысль Володя. — Доберёмся до озера, увидим какой-нибудь таинственный остров и захочется его исследовать. В прежние времена пришлось бы нам через тростник, через бурелом пробираться, лодку на воду спускать, а сейчас? Правильно, квадрокоптер в рюкзаке, телефон в кармане, выпускаем — захотели, над островом зависли, захотели — в чащу заглянули. Да и до озера, как кое-кто нам обещал, мы тоже не пешком пойдём. Вот и подумай, так ли уж мешают твоему приятелю лишние килограммы? И чем мешают — тем, что у вас в столовую лифт не провели?

— Но ведь нельзя же… э-э… так, — попробовал возразить Юра. — Ты же мог вообще, всё лето дома просидеть, наблюдая озеро через… э-э… телефон. А вот, со мной поехал.

— Анхен уговорила, — усмехнулся Володя, ещё крепче прижимая к себе Анечку. — Да и вообще, просидеть всё лето в четырёх стенах не слишком приятно. Особенно такое жаркое. Но техника, Юрыч — это такая штука, которая запросто сделает любую сказку былью.

— А хотите… э-э… фотки покажу? — предложил Юра. — Гошка под шумок его на телефон щёлкнул…

— Лучше не будем портить аппетит, — возразил Володя, выпустив из объятий Анечку и принимаясь за бутерброд с сыром. — Иначе наша прелестная Анхен все две недели будет заниматься борьбой с несуществующими килограммами. И это в то время, когда лесной воздух, ночное озеро, лодка и костёр на берегу сами собой делают девушек стройными и красивыми. Верно, Юрыч?

— Кстати, а что с ним стало? — спросила Надя, откладывая в сторону планшет. — Ты говорил про новый год, Юра. А что с ним сейчас, в июле-месяце?

— Так… э-э… выжили мы его, — честно признался Юра, заметно смутившись. — В тот новогодний вечер Гошка последним уходил, а перед уходом распечатал снимки на принтере и вывесил на стенде, где плакаты про политику качества. В январе после праздников приходим, а снимки висят под стеклом. И снять нельзя, потому что Гошка ключи от стенда с собой увёз. Так и выжили его.

— Как не стыдно! — воскликнула Надя. — Ведь такой же человек, как и вы. Нашли себе развлечение…

И тут столь интересный разговор прервался неожиданным образом.

— Молодые люди! — послышался откуда-то сзади слегка надтреснутый голос. — Понимаю, что у вас очень интересная беседа, но не могли бы вы дать ребёнку хоть немного поспать.

Слегка привстав, Юра посмотрел назад. Как раз за Надей в кресле сидела строгая, но приятная седовласая дама, в шапочке-пирожке набекрень, а рядом с ней у окна — крошечная девчушка-кнопка в коротеньком летнем платьице. Ворочаясь на подлокотнике, тщетно пытаясь уснуть, девчушка посмотрела на Юру, подняв усыпанный конопушками нос и удивлённые голубые глаза.

— Простите… э-э… пожалуйста, — смущённо пробормотал Юра. — Мы, правда… э-э… нечаянно, мы постараемся не шуметь.

— Вот так всегда, — разочарованно протянула Анечка, стоило Юре сесть на место. — И поболтать спокойно не дадут…

— А сейчас ребёнка точно разбудим… — вполголоса заметила Надя.

К этому времени вся несъеденная еда, вместе с недопитой бутылкой «кока-колы» и остатками чая в термосе благополучно переселились в зелёную пластиковую сумку с ручками, стоявшую на полу. В этой же сумке, после недолгого колебания оказался и один из рекламных журналов, до того вместе с четырьмя другими мирно лежавший на столике. И теперь, стоя вместе с девушками в узком проходе с верной Володиной гитарой в чёрном чехле, Юра смотрел, как сам Володя осторожно снимает с верхней багажной полки два маленьких рюкзачка: светло-розовый, лоскутный, с забавным зайчиком и морковкой — Анечкин, и бело-коричневый, слегка аляповатый, с широкими лямками — Надин.

Юра нервничал. Володя не спешил будто бы нарочно, а между тем за окнами снова потянулись городские предместья, запасные пути и бесконечный розовый забор. Да и стройная проводница в светло-серой приталенной тужурке и в шапочке, из-под которой на высокий лоб выбивалась непослушная золотистая прядка, уже заняла место в тамбуре. А ведь ещё надо было успеть забрать из багажного отделения два здоровых рюкзака и четыре сумки — и это помимо того, что ребята уже несли с собой.