class="p1">Ремора не понимала маниакальной любви брата к кольцам — она ни разу не видела, чтобы он появлялся без них на людях, словно отсутствие этих гаек на пальцах заставляло его чувствовать себя голым. Сама она колец никогда не носила — ни обычных, ни обручальных — да и не собиралась, как бы Эйден не старался…

У нее остался месяц, чтобы побыть с ним, а потом исчезнуть. И почему каждый раз это воспринималось как маленькая смерть?

Кому из них сложнее принять ее естество? Эйдену? Каково это — любить женщину, а потом терять ее на целый год, и так каждый раз? Или ей? Ведь это очень больно — падать во тьму, возвращаться и видеть, что на его бледном лице появились новые морщины, в то время как ты постарела всего на один день.

Став ветувьяром, королева Этида не получила божественную силу. Она себя прокляла, хоть и вряд ли это осознавала. Таким эгоистам, как она, понять подобное не под силу, им плевать на тех, кто рядом.

— Эй, сестрица, — Окликнул Тейвон, — Ты так и не сказала, что случилось.

И правда — как приятно жалеть себя, даже когда твои проблемы намного меньше чужих! Если кому-то и надо было страдать, так это Тейвону, но пока что он ничего не знал, оттого и улыбался, как мальчишка, думая, что несмышленая младшая сестра дернула его из-за ерунды.

— Тейвон, — Ремора взволнованно потерла ключицу, скрытую под платьем, — Ингерду убили.

В первые дни после того, как это случилось, она тоже не могла принять этот факт, вот и Тейвон явно отказывался верить. Он мотнул головой, словно испуганный конь, обтянул рукава камзола и нервно взглотнул.

— Нет… А Мерелинда?

А он привел мысли в порядок быстрее, чем Ремора рассчитывала. Разве что глаза были раскрыты чуть шире, чем обычно — так и не скажешь, что между ним и покойницей что-то было.

— В порядке, но не желает никого видеть.

— Ничего. Меня пожелает, — С какой-то злобой отчеканил Тейвон, бросаясь к двери. Ремора успела остановить его уже у самого порога.

— Она тебя не пустит.

— Ты сама только что говорила, что я король. Мне нужно знать…

— Я говорила с ней, — Ремора оборвала брата на полуслове, положив руку ему на грудь. Все-таки он сдерживался — принцесса чувствовала под пальцами поистине бешеное сердцебиение, — Вряд ли она скажет тебе больше, чем мне.

— Естественно, она же меня “ненавидит”!

— Сядь и выслушай, что я думаю, — Попросила Ремора.

Тейвон через силу подчинился и устало опустился в кресло, закинув ногу на ногу точно так же, как совсем недавно сделал его ветувьяр на этом же месте. Какими бы разными эти двое не были, иногда сходство между ними откровенно бросалось в глаза. И дело не только в длинных волосах, которые у одного были рыжими, а у другого — практически белыми, но и в жестах, которые оба то и дело демонстрировали.

Раньше Ремора завидовала тому, что Тейвон с Джерретом с детства были почти одного роста и схожего телосложения — разве что адмирал был чуточку ниже и худее, но издалека этого не увидеть — ведь ей досталась Калиста, которая даже после голодовки не влезла бы ни в одно ее платье. Впрочем, кто из них был красивее, Ремора никогда ни у кого не спрашивала.

Отбросив мысли о Калисте, принцесса облокотилась о стол и принялась рассуждать вслух:

— Ее убили в одном из нижних парков. На территории замка. Тело нашли монахи.

— Где была охрана!? Ферингрей, Эйден? — Встревоженно дернулся Тейвон.

— Геллиус приказал мне ничего не рассказывать им.

— Он здесь!?

— Приехал на следующий день. Сам понимаешь: убийство ветувьяра — дело серьезное.

— Тогда я тем более не понимаю, для чего он держит это в тайне.

— Не хочет паники, — Пояснила Ремора, — Его люди уже занялись поисками… Если еще и горожане начнут подозревать всех подряд, начнется то, что уже было двадцать лет назад. После смерти отца.

— Вы думаете, это камарилы?

Ремора кивнула:

— Возможно, всего один. Зачем отправлять нескольких, когда целей всего три..?

— Шесть, — Поправил Тейвон.

— Зависит от везения, — Пожала плечами принцесса, — Я усилила охрану, спасибо, предлог нашелся.

— Что еще? — Невесело хмыкнул брат.

— Старания Джеррета. После победы у Канхольма к нам пожаловал двисетский посол. Скорее всего, хочет продлить союз с нами, но я его еще не принимала…

— Вот вроде и моряки, а такие трусы! — Осудил двисетцев Тейвон, — Чуть империя подняла голову, так они засуетились!

— Тебе надо будет принять его в ближайшее время. И Престона с собой возьми, а то вдруг этот милый старикашка думает, что у вас с Джерретом одна память на двоих…

Глава 2. Эделосс. Линтхалас

В столице даже воздух ощущался как-то по-другому. Пока Ланфорд ехал от главных ворот до большой арены, он никак не мог надышаться запахами дома — ароматом крупных ярких цветов у торговок, сидящих по краям дороги, легким шлейфом аппетитной еды из приоткрытой двери соседней таверны и едва заметным присутствием в воздухе прибитой дождем дорожной пыли.

Здесь все было правильно, все на своих местах — и телеги на мощеной дороге, и безликие мещанские домишки с прямоугольными окошками и покатыми крышами, и сами люди — занятые, сосредоточенные, пусть временами и излишне крикливые. Они встречали камарила восторженными и любопытными взглядами, девицы с длинными косами не сводили с него глаз, а местные мальчишки бежали вслед за ним с радостными криками. Камарилы — клинки ордена Истинного Лика — были для них кем-то вроде посланников божьих, и это, признаться, придавало немало сил.

Линтхалас казался таким родным и милым после того, что Ланфорду пришлось повидать в четырех днях езды отсюда — в Кидессе. Городок, о котором он до недавнего времени даже не слышал, оказался сущей деревней, а именно самым худшим, что деревня могла из себя представлять. Там на него глазели все, начиная перешептываться еще до того, как Ланфорд скрывался из виду. Там воняло грязью и навозом, а покосившиеся домишки, брошенные в чистом поле, казались чьей-то неудачной насмешкой над этими ущербными, убогими людишками.

И в этом аду откуда-то взялся человек, связанный с орденом Истинного Лика! И не просто связанный, а, как оказалось, прямой наследник камарила! Тот камарил, правда, жил лет двести назад, но пользы принес немало — на его счету оказалось целых пять ветувьяров! Этим он и заслужил покровительство ордена для всех своих потомков, на которых природа явно решила отдохнуть — вот и забросила этих мелких пустых людишек в жалкий