совет ордена, но для оглашения имени всегда проводили подобное действо, в котором орден показывал, каких виртуозных бойцов он способен подготовить. Другое дело, что уже двадцать лет подряд все камарилы возвращались домой ни с чем — последней жертвой на счету ордена был Эрвин Кастиллон — король Кирации. Убить этого змея вместе с его не менее изворотливым ветувьяром удалось попытки с десятой, после чего в его королевстве началась едва ли не смута, которую монаршему сыночку каким-то чудом удалось сдержать.

Ветувьяры живут в два раза дольше обычных людей, так что надеяться на то, что кирацийский король в скором времени покинет этот мир от старости и бездетным, не приходилось — сейчас ему, как и его рыжему адмиралу, должно быть не больше тридцати, а его сестре и того меньше.

Слушая скрип песка под ногами, Ланфорд поднял глаза на королевскую ложу и заметил на себе пристальный монарший взгляд. Королева все так же казалась утомленной, принц — нервным, но король наблюдал за ним со всем вниманием. Что ж, разочаровывать его Ланфорд не собирался.

— Ты чего рассеянный такой? Ну-ка, соберись! — Напомнил о себе Робин, уже стоящий с мечом напротив Ланфорда.

И правда, пора прекращать думать о королях и обо всякой дряни. Бой — тем более, с другом — это всегда хорошо. Ты чувствуешь его, он — тебя, и вот уже получается что-то по-настоящему зрелищное.

Ланфорд отбросил подальше все ненужные мысли и вытащил из ножен меч. Вообще-то, камарилы владели почти всем известным оружием, но на церемониях принято было сражаться именно на мечах — в угоду красоте и зрелищности. Под ногами зашуршал побеспокоенный песок, зал замер в ожидании — раздался голос ведущего церемонию церковника, и бой начался.

Робин всегда бросался в атаку первым, Ланфорд спокойно ему это позволял — зачем лишний раз красоваться, если все равно одержишь победу? Камарил с легкостью парировал удар друга и ответил изящным вывертом. Не будь у него в руках меча, это движение напомнило бы танец, впрочем, танцевать Ланфорд тоже любил.

Зрители взрывались аплодисментами после каждой завершенной атаки, Ланфорду это нравилось, но не более того — настоящее мастерство камарила проявляется не здесь, а в Кирации, когда под твоим клинком умирает двуликий демон.

Ланфорд отражал атаки, загонял Робина в угол, ходил вокруг него и уверенно приближался к победе, но все это время он не переставал думать о ветувьярах. Вот что значит усталость — обычно ему с легкостью удавалось отгонять навязчивые мысли и думать только о настоящем моменте. Благо, это никак не влияло на меч в его руке — все движения были точны и стремительны, и вот уже голос церковника на всю арену сообщает о его победе, а Ланфорд все еще его не слышит.

Он должен поговорить с Биркиттом. И чем скорее, тем лучше.

*

Он подорвался от стука в дверь и даже не успел посмотреть в окно, чтобы прикинуть, который час. Голос из коридора не оставлял выбора — нельзя было послать Биркитта к чертям и снова рухнуть в постель, тем более, если собирался с ним поговорить.

Ланфорд поспешно зажег свечу и набросил на плечи рубашку, пальцами приводя в порядок растрепавшиеся от сна волосы. Судя по всему, часов шесть он все-таки провалялся — уже хорошо! Остальным можно было и пренебречь. Пока что…

— Входите! — Бросил Ланфорд, усаживаясь на край разобранной постели. Биркитт такой беспорядок не любил, но он сам не оставил подчиненному никакой возможности прибраться!

Мощный силуэт ввалился в комнату уже через мгновение и, отринув все приличия с вежливостью, уселся на стуле прямо перед заспанным обитателем комнаты.

— Чем обязан в такой час? — Ланфорд потер глаза.

— Прибыл мой человек из Кирации, — Биркитт и не подумал понизить голос, отчего его грубый рык бил по ушам похлеще Робинового, — Недавно там убили девицу из свиты принцессы. Ветувьяра наследницы Вивер.

Ланфорд моргнул, пытаясь соображать чуть быстрее. Все-таки, думалось спросонья ничуть не лучше, чем засыпая.

— Обеих? — Наконец выдал он.

— В том-то и дело, что нет. Одну, — Мозолистые пальцы сцепились в замок.

— Жаль, — Не стал скрывать свои чувства Ланфорд, — Но мне все равно проще. Пять вместо шести.

— Они усилили охрану, — Не поддержал радость Биркитт, — А король вернулся ко двору.

— О, рыжий наигрался? Быстро…

— Думаю, он возьмется за это дело со всей серьезностью. Сам понимаешь, все подозрения падают на нас. Тебе следует быть осторожней…

— Я понимаю, — Склонил голову Ланфорд, — Можете не сомневаться во мне. Я убью их. Всех троих.

Кажется, впервые за несколько лет губы Биркитта, скрытые под густой бородой, изогнула улыбка:

— До тебя это говорили почти все. Самоуверенности камарилам не занимать…

— Но вы же сами говорили, что я лучший, — Сонливость прошла, и теперь Ланфорд был готов к разговору, которого так ждал, — Я смогу это сделать. Если только… вы поможете мне кое с чем…

— Даже так? — Если Биркитт и удивился его внезапной наглости, то не слишком сильно, — И чего же хочет величайший камарил Оствэйка?

— Я вернусь с тремя ветувьярами на счету, — Поклялся Ланфорд, — А вы поможете расстроить мою свадьбу. Я знаю, что это вам по силам.

— Да уж… Неужто невеста так плоха?

Ланфорд едва не поморщился от норовящих вернуться воспоминаний и страшных видениях о ночах с этой безликой и безголосой воблой.

— Женитьба в мои планы не входит, — Вывернулся он, — Семья — не для меня.

Биркитт задумчиво погладил темную бороду:

— Я смогу, конечно, поговорить с Нэриусом…

— Так ли сильно этот брак нужен ордену? Сомневаюсь, — Продолжил гнуть свою линию Ланфорд, — Да и к тому же, если я убью последних ветувьяров, надобность в камарилах отпадет.

— На свете сыщется другая скверна, — Заверил Биркитт почти церковным тоном, — Всегда найдется, с чем бороться.

Да, ведь в этом и суть их ордена. Они борются. Борются уже пятьсот лет — королевства исчезают и появляются, время движется вперед, а орден Истинного Лика все еще истребляет исчадий зла. И будет делать это вечно.

— Так я… могу на вас рассчитывать? — Этой свадьбы нужно избежать любой ценой. Ланфорд осознал это почти сразу, но всю важность этой идеи понял лишь разговаривая с Робином.

Из одухотворенного и возвышенного Биркитт вновь стал суровым и строгим — между густыми бровями пролегла глубокая морщина, губы сжались в тонкую нить:

— Для начала убей мне всех двуликих. Потом подумаем, как освободить тебя от этой девицы.

Глава 3. Кирация. Анкален

Вся прелесть дипломатии заключалась в том, что она всегда начиналась по