хорошо прошёлся по этим землям, помнят местные до сих пор.

Подобрали мы с Юнием при самом живом участии оружейников небольшой арсенал: два копья, четыре коротких меча, три круглых щита, битых в боях, видно, но в отличном состоянии. Два хороших тугих лука, несколько тетив к ним, пять десятков стрел, две пращи, два десятка дротиков, три кинжала, и две лорики среднего размера не лучшего качества и не в лучшем состоянии, но если привести в порядок, заделать небольшие прорехи, то вполне для короткого боя сгодятся. Обошлась покупка в сто восемьдесят денариев, больше чем половину моего годового жалования*, но куда денешься — я привык к порядку и постоянной боевой готовности, а тем более, я теперь в ответе за моих домашних.

— Правильное решение — похвалил моё приобретение Юний, оформляя тут же документ на покупку оружия.

Всё оружие завернули в шкуру, тщательно перетянули верёвкой, а узел Юний опечатал своей печатью — ведь по городу было запрещено разгуливать с оружием всем, кроме легионеров и вигилов. Получился большой свёрток, который я отправил с рабами оружейников в таверну «Три мурены», где остановились мои люди.

Потом мы зашли с Юлием в булочную на краю рыночной площади и выпили вина за удачную покупку.

— Ну, что, брат Луций, давай посмотрим ещё лошадей, или, хотя бы мулов — всё лучше, чем ослов покупать. — предложил Юний, когда мы вышли из булочной.

— Да был я там, смотрел. Хороший конь стоит от тысячи и больше, не по карману мне, обойдусь. А вот мула можно глянуть.

По дороге к месту продажи лошадей пришлось пройти через рынок рабов. Товара к вечеру уже было мало — на помосте стояли старые и изнемождённые рабы, в основном мужчины — всех лучших и молодых уже давно раскупили. Я остановился на минуту, посмотреть на цену, обозначенную на табличке, висевшей на груди ближайшего раба, как тут, словно из-под земли вырос торговец:

— Желаете купить раба, господин? Такому уважаемому гражданину, военному, хороший раб просто необходим. Я уступлю почти даром, и подберу лучший товар. Только сегодня и только для тебя, уважаемый!

Тут подошёл Юний. Лицо торговца просто мгновенно преобразилось от лукаво — льстивого к напряженно — внимательному.

— Ты, Сидоний, почему долг не возвращаешь? Налоги решил не платить и покупателей снова обманывать? В претории давно не был? — мрачно спросил Юний.

— Сейчас, сейчас, господин префект. Как же, я не забыл, как можно! Вот, мой долг, господин. Я хотел его принести после торгового дня, простите меня! Сборщик налогов сказал, что я могу заплатить к вечеру, может ещё удастся продать товару. И долг я верну, я его уже приготовил, вот он.

Юний отмахнулся от торговца:

— Кто сборщик сегодня?

— Децим Беллут, господин префект, он уже приходил и придёт ко мне к закрытию рынка за платой и долгом.

— Правильно, сегодня на смене Децим Беллут. Смотри, Сидоний, я проверю — не вернёшь долг городу, пожалеешь.

— Как можно, господин префект! Верну всё, до последнего асса*, и ещё сверху дам — пожертвую на нужды префектуры.

— Ну, хорошо. Ты неглупый человек, Сидоний, хоть сволочь редкостная. Ходишь ты по лезвию, смотри мне, я за тобой и твоими делишками внимательно наблюдаю. Подвал префектуры за тобой уже давно скучает.

— Что вы, что вы, господин префект! Я чту и соблюдаю законы!

— Ну, то-то! Соблюдай и проживёшь долго.

— Спасибо, господин префект! Не желаете ли взглянуть на рабыню — есть тут у меня одна, приберёг для уважаемых покупателей. Если понравится — уступлю за полцены, для вашего хорошего настроения.

— Рабыня, говоришь, где? Тут ты выставил одних стариков, которые и так одной ногой в Аиде стоят.

— Сейчас, господин префект! — торговец дал знак своему помощнику, который вытолкал из — за спин рабов женщину. Молодую женщину, которая держала за руку девочку лет двенадцати. Один глаз рабыни был полностью закрыт багровым синяком. Кутались обе рабыни в какие-то грязные тряпки.

Юний рассверипел:

— Ну, ты Сидоний, сегодня нарвался! Что ты мне предлагаешь?! Пьянь подзаборную?! И в каком виде?! Ты что, правил торговли рабами не знаешь? Бил рабыню?

— Что вы, что вы, господин префект! Как можно?! Это мне Рутелий Одноглазый вернул долг товаром, всего два часа назад. Вот, в таком виде, как она есть сейчас. А я её пальцем не тронул, клянусь!

— Рутелий, говоришь? Я проверю. И горе тебе, если ты соврал! А с Рутелием я разберусь. Купчая у тебя есть на неё?

— Да, господин префект, есть купчая, сейчас принесут. Я законы соблюдаю.

— Ну, ладно. Показывай товар!

Торговец суетливо сорвал тряпье с женщины.

Рабыня была прекрасна сложена: красивые плечи, крепкая небольшая грудь, узкая высокая талия, небольшой живот и длинные сильные ноги. Лицо было, наверное красивым, если бы не уродливый синяк на половину лица. В неповрежденном глазу рабыни сверкала ненависть и вызов. Тёмные волосы тяжёлой волной плескались за спиной.

— Рот открой! — подошёл Юний поближе к рабыне.

Зубы женщины были все на месте, крепкие и белые.

— Повернись!

Рабыня повернулась, убрав волосы со спины. На спине ярко горели свежие следы от удара плетью. А вот задница её была красивой формы, крепкая и подтянутая. Хороша рабыня.

— Это что такое? — ткнул Юний пальцем в сторону следов от побоев на спине у рабыни.

— Первый раз вижу, господин префект. Это следы плети, господин. Мне такую её дали, я даже не осматривал её.

— Не осматривал, Сидоний?! Врёшь, прохиндей! А чего же ты предлагаешь её мне?

— Так ведь хороша собой, господин префект. Да ещё и немая.

— Ну, ты превзошёл все границы, торгаш! Придётся тебя забрать в префектуру за неуважение к должностному лицу, торговлю краденными рабами и их избиению. Собирайся, пойдём.

Торговец не растерялся, прекрасно понимая, что товар Юнию понравился и торг идёт по всем правилам:

— Господин префект! Рабыня очень хороша, синяки пройдут, а красотка останется. Да ещё и девчонка впридачу за полцены.

— А зачем мне девчонка?

— Ну, по купчей это дочь этой рабыни, так