женщин. Видно было за что. Обычно за строптивость и непокорность, или за попытку сбежать. Наверное, и продали по дешёвке? — взглянул на меня Тиберий.

— Да, недорого.

— Избавились от проблем… Ладно, присмотрим за ними. Работой пригрузим и вся дурь сразу из головы повыветрится. Пойдём ужинать, господин.

— Что ты заладил, Тиберий: господин да господин! Ты уже давно свободный человек.

— Да-а, но привычка то осталась. Да и мне так удобно.

— Ладно, Тиберий, идём ужинать, а потом я сменю Марка. Завтра утром выступаем домой.

Хозяин таверны отнёсся к нам очень вежливо, по простой причине — я дал ему пять денариев и велел подать ужин, и ещё подготовить завтра нам еды в дорогу.

— Да, господин — поклонился хозяин. — Вашим женщинам приготовить отдельную комнату?

— Нет

— Как скажете, господин — поклонился хозяин.

— Организуй моим женщинам всё необходимое, чтобы они помылись и привели себя в порядок — я дал хозяину ещё пять денариев.

— Сделаю всё в лучшем виде, господин — поклонился хозяин, видно разбогатевший вольноотпущенник и взмахом руки подозвал одну из своих рабынь.

Рабыня с поклоном выслушала распоряжение своего хозяина и забрала Луцию с дочерью, невольно покосившись на синяк на лице Лиции. Мои рабыни были одеты в приличные туники из тонкой дорогой ткани, да и держались они с достоинством свободных женщин, что меня приятно удивило. А то, что синяк под глазом, так такое бывает — может, наклонилась неудачно и ударилась, мало ли.

Мы с Тиберием выпили вина, очень приличного, кстати — видно, что хозяин решил не ударить лицом в грязь и старался угодить таким щедрым гостям.

Мы обсудили покупки. Тиберий таки был действительно молодец — купил всё необходимое и очень экономно. Когда мой управляющий вернул мне остаток денег, я дал ему двадцать денариев в благодарность за удачное ведение дел, и это было разумно — я заметил это по мимолётной улыбке моего управляющего, когда он сдержано и с достоинством поблагодарил меня.

Мы приступили к ужину.

— Луций, я после ужина, пойду сменю Марка и переночую возле мулов и повозок с товарами, а то парень наш молодой, устал за день, а мне полегче и привычнее будет.

— Хорошо, Тиберий. Кстати, у меня есть новости хорошие для нашей виллы, работу я нам нашёл — и я рассказал управляющему о предложении префекта по посадке леса.

Тиберий одобрительно молча кивнул. Я видел, моего управляющего резко стало клонить ко сну — сказалось утомление дня, сторож из него сегодня никакой.

Пришли мои рабыни, посвежевшие и явно довольные. Нет, они обе явно не имеют большого рабского стажа, а привычки свободных женщин у них ещё не были выбиты. Не знаю, хорошо это, или плохо для управления моими рабынями, но это лучше, чем забитые, запуганные постоянным насилием рабыни. Своих женщин я буду держать в узде, как моих солдат, а дисциплина решит все проблемы общения. Строго, требовательно, но справедливо. Так и будет.

Луция с дочерью приступили к ужину и я заметил заинтересованные взгляды на них со стороны других посетителей таверны. Мне это не понравилось — нечего глазеть на моих женщин. Я по старой армейской привычке выхватил свой кинжал и демонстративно вонзил его в стол перед Луцией. Она вздрогнула от неожиданности, посмотрела на меня, видно поняла причину моей реакции, слегка кивнула и продолжила есть. А вот взгляды со стороны посетителей прекратились — кому хотелось связываться с бешенным и неадекватным нравом солдатом? За такую неожиданную и жёсткую реакцию и я и получил на службе прозвище «Апр», вепрь, по- простому. А я и был таким: спокойный, сдержанный, но и совершенно неукротимый в бою или при любых столкновениях. Мои солдаты уважали меня и немного побаивались, и это было хорошо.

— Тиберий, я сам пойду сменю Марка, проследи, чтобы он поужинал, а потом отправляйтесь спать. Рабынь приведёшь ко мне, когда поедят, при мне они будут. Завтра утром собери нам еду и будем выдвигаться на рассвете.

— Хорошо, Луций — кивнул мой управляющий. — Сделаю.

Я вышел во двор, разыскал Марка среди постояльцев таверны, ночующих на тюках с сеном возле своих лошадей, мулов и повозок с товаром. Парень не спал, сидел на повозке, нахохлившись, как сова и осматривался вокруг. Хороший солдат из него будет!

Я дал Марку пять денариев, поблагодарил за исправную службу по охране Тиберия на рынке и отправил его в таверну ужинать и спать. И приказал привести ко мне моих рабынь, на что Марк удивлённо спросил:

— Покупка?

— Да. Давай, не задерживайся, завтра на рассвете выходим.

Вскоре Марк привёл моих рабынь и отправился обратно в таверну.

— Поели? — спросил я своих женщин.

Луция кивнула в ответ.

— Залезайте в нашу повозку, и спать. Если не умоститесь, то ты, Луция, ступай вон туда, под навес, возьми там сена сколько нужно и постели себе и девчонке. И спать! Выходим завтра на рассвете.

Луция кивнула и они с Луциллиной полезли в повозку, пошуршали там тюками с покупками, но улеглись. Женщины в дорогих туниках спят в повозке среди мешков и хлама — странно, но уж так получилось — покипятился, наверное, я вчера, покупая достаточно дорогую одежду и обувь для своих рабынь, можно было обойтись и дешёвыми туниками, но я так хотел, да и поддался советам Юния, а он в этих делах толк знает.

В конце концов, сколько можно жить в дешёвом мире и на всём экономить, если можно позволить себе уважать самого себя?! Для чего я двадцать пять лет тянул солдатскую лямку?! Пусть я не смог купить себе хорошего коня, хотя это и была моя мечта, а так получилось, что вместо коня я купил себе рабынь. А то, что достойно одел их и привёл в порядок — это тоже моё лицо и моё мужское самолюбие. Я невольно улыбнулся, вспомнив, как взгляды посетителей таверны похотливо растекались по моим рабыням и я физически ощутил зависть этих незнакомых мне людей. Это сродни тому чувству, если проехать среди толпы на хорошем коне, в дорогой сбруе. И я снова улыбнулся, хваля себя за удачную покупку, которая принесла