– И что тогда? Домой я ни за что непоеду, а больше мне деваться некуда, разве что к деду в Карабасиху или к вам вотделение. Да нет, все в порядке, Инна дома и даже еще не спит: вон окошкосветится.

– На первом этаже, что ли? – уточнилЧеловеков.

– Ага.

– Ну, тогда счастливо.

– И вам. До свидания.

«Волга» тихонько вырулила со двора. Нинапостояла минутку, привыкая к воцарившейся вокруг темноте и поправляя Лапкинуголову на своем плече, а потом осторожно шагнула к подъезду. В это мгновениедверь на Инниной зарешеченной лоджии открылась, и Нина увидела мужской силуэт.

Боже мой! Вот это номер! Инна-то не одна…Трехспальная кровать явно не ждет неожиданных гостий!

А, черт, Человеков уже уехал… Что же теперьделать? А может быть, ничего страшного? Может быть, это Инкин сосед – оначто-то такое говорила, будто тот иногда заглядывает к ней обсудить какое-тодело, он ведь тоже юрист. Ну, сегодня воистину ночь неожиданных визитеров!

Нина растерянно вглядывалась в силуэт налоджии. Высокий довольно-таки, плечи широкие…

В это мгновение мужчина поднес к лицузажигалку, закуривая, и Нина отчетливо увидела его лицо.

Это был Антон Дебрский, ее муж.

* * *

Весь этот день до самой ночи Антон Дебрскийзаново открывал собственную жизнь.

После разговора с Инной он находился в такомвздрюченном состоянии, что долго не мог успокоиться: все воображал какой-тозаговор против себя. А что, такое вполне возможно! Например, его бывшие враги(а судя по всему, в этой жизни он имел только врагов) объединились и подстроилитакой разворот событий, при котором его собственная личность оказывалась прочнозабыта и даже стерта, а на ее место, будто на какую-нибудь чистую доску, вписанновый человек по имени Антон Антонович Дебрский, дважды вдовец, имеющий дочь поимени Лапка… А кстати, что это за имя такое? Это забавная кличка, а не имя.Имени своей дочери он по-прежнему не знал. Дебрский поднапрягся, пытаясьсообразить, как ее могут в действительности звать, эту самую Лапку, однако вголову ничего не пришло, и он с мрачным удовлетворением кивнул. Это лишьподтвердило подозрения, что загадочная Лапка, очень может быть, вовсе не егодочь, а всего лишь часть заговора.

Он совершенно точно мог перечислить тех, ктовходил в группу основных заговорщиков: вся та компания из «Вестерна» во главе сКрасноштановым, потом – само собой разумеется! – Инна, бывшая основнымисточником сведений о нем, первой назвавшая его Антоном Антоновичем Дебрским.

Для удобства он решил пока не вспоминатьнастоящего своего имени (все равно не вспомнить!), а даже наедине с собойименоваться Дебрским. К тому же эта фамилия, более напоминающая некую кличку,ему все больше нравилась. Сочетание «Антон Антонович» по-прежнему невдохновляло, а вот фамилия – весьма. Было в ней что-то такое… неожиданное,дерзкое, даже разбойничье. Это вам не Красноштанов какой-нибудь. И не Сибирцев.

Впрочем, нет, Сибирцев – тоже звучная фамилияи тоже дерзкая. Не зря же Антон не сомневался, что и доктор «Скорой» входил вчисло заговорщиков. Очень уж своевременно оказался он на месте катастрофы,которая кончилась физической гибелью неведомой Нины Дебрской и моральной – еемужа!

Нет, ну в самом деле: разве человек без памяти– полноценный человек? Он все равно что мертвец. Это на руку заговорщикам, дажеочень на руку! Как нарочно! А почему бы не предположить, что и его амнезия тоженарочно подстроена? К примеру, Сибирцев вполне мог под видом какого-нибудьобезболивающего впрыснуть бесчувственному, обгоревшему человеку некоелекарство, после чего тот окончательно исчез как личность.

Да, дело было задумано очень серьезно иподстроено как надо, не считаясь с жертвами. Сгорели две машины, погибла Нина иеще один человек, водитель джипа. С жертвами вышла накладочка. Хотя оченьвозможно, что тот, из джипа, был обречен заранее, сознательно взял на себя рольэтакого камикадзе…

«Камикадзе, камикадзе…» – мысленно повторилДебрский. Он помнил это слово, но значение его представлял себе очень примерно.Однако он откуда-то знал, что, если не уверен в слове, его надо посмотреть всловаре.

В гостиной он видел два битком набитых книжныхшкафа. Антон открыл дверцы и какое-то время просто так стоял, глядя на книги ивдыхая чуточку пыльный запах. И почему-то немного успокоился. Все-таки оченьможет быть, что он и впрямь жил в этой квартире, квартире Дебрского, потому чтозапах этих книг ему определенно знаком. Хотя, наверное, книги во всех книжныхшкафах на свете пахнут одинаково, и это не довод!

Дебрский сразу увидел четырехтомный «Толковыйсловарь живаго великорусскаго языка» Даля и толстенный – Большойэнциклопедический. Его поразило слово «живаго», поэтому он сначала вытащилтретий том Даля, где была буква К, открыл – и тут же испуганно захлопнул. Этоне для него!

С Большим энциклопедическим словарем делопошло лучше. Он довольно быстро нашел слово «камикадзе», которое помещалосьмежду «камизарами» (участники крестьянского плебейского восстания 1702–1705годов в Лангедоке, Южная Франция) и «камилавкой» (головной убор, высокий,расширяющийся кверху цилиндр без полей, фиолетового цвета). Итак, «камикадзе» –по-японски «ветер богов», название летчика-смертника, действовавшего противкораблей противника во время Второй мировой войны.

Ну, он угадал совершенно правильно! Летчик иливодитель – разница в данном случае невелика. Главное – смертник. То есть неисключено, что водитель джипа сознательно пошел на смерть, чтобы расправиться сДебрским.

Секундочку… Его вдруг ударило такой догадкой,что в глазах потемнело. Секундочку! А что, если на самом деле он сам – водительджипа? Не Дебрский, что бы ни означало это слово, а натуральный Камикадзе? Что,если их просто подменили в той неразберихе, которая царила на шоссе, пользуясьтем, что оба обгорели?

Антон быстро закрыл словарь, с усилиемвтолкнул его на полку и нервно заходил по комнате.

«Ловушка для Золушки, – почудилось,услужливо шепнул кто-то в самое ухо. – Ловушка для Золушки!»

А это еще что такое?

Уже освоившись с привычкой искать объяснениевсему в словаре, Дебрский опять заглянул в шкаф – и вдруг увидел прямо передсобой эти слова: «Ловушка для Золушки». Его материализованная мысль быланаписана на книжном корешке. Итак, это название романа! Дебрский коснулсякорешка пальцами, подумал и вытащил книгу. Сначала он листал ее стоя, потомотошел к дивану и сел, проглядывая страницы, что-то открывая для себя как бызаново, а что-то вспоминая настолько отчетливо, что чуть ли не половину книгимог пересказать, не перечитывая.