Гвен еще никогда не видела, чтобы кто-то говорил с таким наслаждением, – Нил, кажется, столько молчал, что теперь простое произнесение слов доставляло ему бесконечное наслаждение. Она даже слегка позавидовала его способности наслаждаться такими обычными вещами, и ей было стыдно от того, с какой радостью он на нее смотрит: словно беседовать с ней – лучшее удовольствие в мире. Ей никто уже давным-давно так искренне не радовался, и Гвен показалось, что она снова в детстве, в мире золотой магии, где почти все уже почти счастливы.

– И он создал этот город, и чудесные дома, похожие на дом Нолы, чтобы увековечить память о ней, и волшебный терем. – Нил мечтательно зажмурился. – Это было такое счастье! У всех нас и у всего племени Райлана теперь были новые дома. Ларри не хотел создавать город, он говорил, что мы болваны и надо копить аниму, чтобы дать отпор, когда к нам придут. Но тогда уже несколько дней прошло без Ястребов, мы думали, все закончилось. И я был уверен: когда дети вернутся к родителям, наши земли наполнятся таким сиянием анимы, что… – Он виновато развел руками. – Я очень сильно просчитался. Моя мать давно умерла, и я думал, что те, у кого есть родители, будут счастливы с ними встретиться. Это моя ошибка, вот я и решил ее искупить.

Он глянул на нее так умоляюще, будто она сейчас начнет его обвинять, и Гвен, осторожно протянув руку, коснулась его локтя. Она отлично знала это чувство: когда ты изо всех сил хотел, как лучше, а получилось так себе.

– Я чувствую, я точно знаю: анима копится лучше, когда ты по своей воле отказываешься ради нее от чего-то важного, – со сдержанной гордостью сказал Нил. – Я подумал: если каждый из нас добровольно откажется от того, что ему дороже всего, то магии мы скопим очень много и очень быстро!

– И поэтому ты тут заперся.

– Да! – воодушевленно кивнул Нил. – Когда я вырвался из Селения, я был так счастлив! Обожаю смотреть на мир вокруг, слушать лес, наблюдать за людьми, и за водой, и за птицами, и есть вкусную еду, и… жить! Поэтому я от этого отказался. Сказал себе: не выйду отсюда, пока не накоплю аниму. И я оказался прав, смотри, у меня все получается! – Золотая пыльца, поднявшись над его ладонью, сложилась в цветок. И тут же растаяла, когда Нил перестал улыбаться и загрустил. – Но этого еще слишком мало. Я чувствую: нужно гораздо больше.

– Ты сказал «мы», – выдохнула Гвен. – Остальные тоже столько накопили?

Ее раздирало одновременно облегчение – она не единственная, у кого есть анима, кто-нибудь другой решит общие проблемы, – и зависть: она не единственная, у кого есть анима, и точка.

– Не знаю. Если ты заметила, у меня не было возможности с ними поговорить. – Нил обвел комнатенку рукой, а потом его глаза улыбнулись. – Можешь сама проверить, как у них дела. Мы теперь одна команда. Ты ведь пришла всем помочь, да?

Нил взглянул на нее с почтительной надеждой, и у Гвен по спине пробежал холодок. Она всю жизнь мечтала, чтобы на нее вот так смотрели, а сейчас ей было совсем не радостно.

– Нет, – выдохнула она. Ей не хотелось ему врать, он выглядел, как самый честный человек на свете. – Анима мне самой нужна. Я должна спасти мать.

– Что с ней случилось? – спросил Нил, и она снова не решилась соврать.

– Тень похитила ее, – храбро ответила Гвен. – И сказала, что, если я наберу тысячу тысяч крупинок чистой анимы, она ее вернет. Пожалуйста, можно тебя кое о чем попросить? – Голос у нее сорвался. – Дай мне хоть немного, прошу тебя, это очень важно, моя мать всем сможет помочь, она-то уж точно волшебница, лучшая из всех, и она…

Она лепетала все тише, потому что на лице Нила было какое-то ужасное выражение: огромная, бесконечная печаль.

– Гвендолин, Тень всегда обманывает, – негромко сказал он, когда она замолчала окончательно. – Если я что и понял, так это то, что Ястребы сами по себе не такие уж плохие. Они – просто люди, разве что более грустные и злые, чем остальные. И они сами боятся Тени, которая захватила их и теперь нашептывает и управляет. Мы хотели ее использовать, честно признаюсь: у нас получилось создать новый вид магии, слияние золотой и теневой. Но он очень нестойкий, и во второй раз ничего не вышло: видимо, он требует очень сильных чувств, и больше мы не пытались. – Нил прерывисто вздохнул. – Чистая Тень – это зло. С ней нельзя вступать в сделки, она ничего тебе не отдаст, единственное, что ей нужно – это уничтожить золотую магию. Она дала Райлану пророчество, из-за которого он меня чуть не убил и иссушил старое место силы. Она заставляла наших собратьев в Селениях драться и ненавидеть друг друга. Она прислала Ларри, чтобы он расправился с нами и нашей землей. Пока что нам удавалось ее побеждать, но она от этого, думаю, только сильнее злится. Прости, я не могу поделиться с тобой, да и тебе лучше с ней не связываться. – Нил протянул руку и коснулся отворота на одежде Гвен точно на том месте, где была приколота незаметная снаружи чайка. – Не отдавай ей то, что у тебя есть.

Гвен вскочила и шагнула назад. Она изо всех сил держалась, чтобы не зажать уши.

– Ладно, разберемся, – фальшиво проговорила она. – Мне и правда пора. А как найти остальных? Тех, кто тоже копит магию?

Вдруг они ей помогут? Вдруг хоть немного поделятся? Нил пару секунд внимательно смотрел на нее, как будто понял, о чем она думала. Она уже решила, что он не ответит, когда он спокойно проговорил:

– Один живет в зеленом доме у реки, второй – в красном, а Ларри – прямо в этом тереме.

Ого, так, значит, есть какой-то Ларри, который копил магию прямо у нее под носом! Где же они его прячут? Надо бы обыскать все комнаты!

– Пойду, – бодро сказала Гвен. – Удачи, Нил. У тебя все точно получится.

Она украдкой коснулась сияющей стены, чтобы собрать с нее хоть немного анимы, и Нил засмеялся, звонко, как ребенок.

– Гвен, – укоризненно сказал он. – Аниму нельзя отнять, можно только взять то, что отдают добровольно. Ты разве не знаешь?

– Знаю, – буркнула Гвен и быстренько убрала руку, делая вид, что даже и не думала касаться стены. – Может, тебе это… еды принести? Или воды? Выглядишь так себе.

– Я всегда выгляжу так себе, – фыркнул Нил. – Не то что Ларри и все остальные в нашей компании. Не нужно, Гвен. Все в порядке. – Он помолчал. – Иди, нам обоим пора вернуться к делу. Я чувствую: что-то очень скоро произойдет. Анима – не моя, а общая, та, которую я пытаюсь почувствовать, – как будто боится. Времени осталось мало, нужно торопиться.

Вид у него был такой ослабевший, что на секунду Гвен остро захотелось отдать ему немного своей анимы, чтобы он поскорее накопил, сколько ему надо, и вышел отсюда. Но она вспомнила про маму и затолкала это желание подальше.

Гвен слабо улыбнулась, махнула ему рукой и вышла, захлопнув за собой дверь. Свет больно ударил по глазам, и с минуту она стояла, жмурясь и пытаясь избавиться от чувства, что все это ей привиделось. Она даже нажала на дверь снова, чтобы заглянуть буквально на секундочку и проверить, действительно ли за ней кто-то есть, – но дверь была заперта.