в особняке князя. И ему казалось, что там кто-то есть – в кресле возле окна.

А потом он увидел, что там действительно кто-то есть.

– Алиса? – спросил он дрожащим голосом, прежде чем заорать. Но уже знал, что это, конечно, не она.

– Нет, – ответил из темноты холодный голос и добавил – тот, в кресле, умел читать мысли: – Только не ори. Я к тебе с важным известием, будет обидно, если ты его не узнаешь. Хочешь – зажги свет, только не клацай уже так зубами, надоело.

Светильники в комнатах князя были магическими, Андрей еще плохо умел с ними управляться. Незваный гость в кресле терпеливо ждал.

Свет наконец вспыхнул. В кресле сидела девочка. На первый взгляд – ровесница Андрея или даже чуть младше.

Волосы у нее были очень светлые, почти серебряные в свете магической лампы. На контрасте с волосами черные глаза выглядели на бледном личике слишком ярко, даже чужеродно, будто принадлежали кому-то другому.

– Какое известие? – спросил Андрей.

– Крыса уже ползет к воронам.

– Здесь нет крыс.

– Уверен? – Девочка улыбнулась, но от взгляда черных глаз Андрею стало холодно.

– Ты про Алису? – растерянно спросил он.

– Девочка-ворон? – незнакомка фыркнула. – Не знаю, чем ты ее взял. – Она опять прищурилась, разглядывая Андрея оценивающе, по-взрослому, так, как мог бы смотреть князь. – Но она не предаст. Пока. Хотя я бы на твоем месте задумалась, что она будет делать, когда дело дойдет до открытого противостояния и надо будет выбирать сторону. На чью она встанет, что выберет: преданность своим учителям, жизни своих родных… или… тебя?

Незнакомка насмешливо улыбалась, словно предлагала домыслить очевидное.

– Значит… Юля?

– Гениально! – с усмешкой восхитилась черноглазая девочка. – Видишь ли, тот, кто уже один раз выбирал путь крысы, наверняка предаст снова. При удобном случае. Я бы таких душила сразу же, не дожидаясь таких моментов… – Она хищно прищурилась, и Андрей понял, что ее слова не художественное преувеличение.

– Или, – добавила она, должно быть, заметив ужас в его глазах, – по меньшей мере не оставляла бы в своем доме, чтобы не подслушивали под дверьми, а потом не крысятничали.

– Но зачем… она так?

– Тебе правда интересно? – презрительно хмыкнула девочка. – Ну… что обычно толкает на предательство? Зависть, конечно. Она уже родилась никому не нужной. Ждали мальчика, белого волчонка. А родилась опять девочка. Старшую еще кое-как стерпели, а младшей сестре досталось все разочарование. Через год появился брат, и о младшей сестре все забыли. Самые страшные чудовища получаются от недостатка любви… – Девочка опять прищурилась, и что-то живое наконец мелькнуло в ее холодных глазах. Может быть, она имела в виду себя? И Андрея опять изумило, насколько ее речь и манеры не соответствуют возрасту. – Она всегда завидовала брату. И теперь, якобы утешая, из зависти она нашептывает ему, что он ни на что не годен. Поэтому его фамильяр так и остается бесполезным щенком. Она завидовала сестре, потому что та старше, красивее и ей досталось хоть немного родительской любви. Эту зависть немного смягчало то, что у сестры оказался фамильяр, которого стесняются в приличном обществе, – гнусная, отвратительная крыса. Магическая суть, которую надо скрывать, – трусливая, беспринципная хищница. Кто захочет даже не дружить с такой, а просто иметь с ней дело? Юля ведь испытала на своей шкуре, что это такое. Возможно, она даже жалела сестру, но, скорее, злорадствовала. Ее собственное проклятие теперь перешло на старшенькую, на красавицу, мамину любовь, дедушкину опору. Думаю, Юля видела в этом какую-то справедливость. И вот представь: она внезапно узнает, что все, оказывается, не так. Сестра вовсе не жалкая крыса и даже не бестолковая белка. У сестры могучий и мудрый ворон. Они все ненавидят и боятся воронов, хотя втайне мечтают ими стать. Так часто бывает с предметами ненависти и страха.

– Откуда… ты это все знаешь? – с ужасом спросил Андрей. – Кто ты такая?

– Вот, – с довольным видом усмехнулась девочка, и ее черные глаза сверкнули зеленоватым отблеском, как у какого-то хищного зверя, – наконец ты стал задавать правильные вопросы.

– И… так ты ответишь?

– Конечно. Я для этого и пришла: чтобы ответить на твои вопросы и задать тебе свои. А еще сделать тебе предложение, от которого ты не сможешь отказаться.

Она смотрела на него, наклонив голову и улыбаясь, и, кажется, вовсю наслаждалась спектаклем.

– Тогда отвечай, – поторопил ее Андрей, чувствуя, что начинает злиться.

– Я – Наташа Ястребова, – сказала девочка. – Ты вернул меня из мертвых.

– Что? Но как… – Он смотрел на нее ошеломленно. «Розыгрыш, – подумал он, – глупая шутка. Узнаю приемчики Ареса». Он внимательно окинул взглядом гостью, выискивая признаки обмана. Но ее черные глаза смотрели серьезно и даже чуть печально, совсем по-взрослому, будто она на самом деле была Андрею не ровесницей, а… столетней старухой в теле девочки… или девочкой, которая сто лет, нет, больше (когда были убиты все Ястребовы?), триста лет была мертва, а теперь опять ожила. Белое платье с воланчиками и кружевами, кое-где испачканное глиной или могильной землей… Старомодный фасон, сейчас такие не носят. Сапожки из узорчатой ткани на небольшом каблучке, тоже какие-то древние. Андрей почувствовал, как ледяные мурашки ползут по спине.

– Быть мертвым триста лет, – девочка запнулась, будто подбирая верное слово, – очень утомляет. Поэтому поневоле прислушиваешься к тому, что болтают, думают и чувствуют живые. Это дает хоть какую-то… иллюзию жизни…

– Так не бывает, – растерянно пробормотал Андрей.

– Да ладно. Сколько раз ты это говорил в последнее время? Твоя жизнь тоже здорово изменилась, верно? Кстати, спасибо, что я теперь тоже… живая… – Девочка провела ладонями по коленям, приглаживая юбку, перебрала в пальцах волан, будто заново привыкая к прикосновению ткани. – Это так… необычно…

Андрей машинально хотел было ответить: «Не за что» или «Всегда пожалуйста», но закашлялся. Он не хотел никого оживлять и, конечно же, не собирался делать это снова. А еще ему было жутко сидеть рядом с ожившим мертвецом, который притворялся симпатичной девочкой.

– Впрочем, у нас мало времени, – спохватилась воскрешенная Наташа Ястребова. – Надо торопиться.

– З… зачем? – запнувшись, испуганно спросил Андрей.

– Крыса уже ползет к воронам, я же сказала! – Наташа удивленно выгнула бровь, и это движение получилось у нее неожиданно настоящим. Кажется, она потихоньку училась быть живой или вспоминала. – Тебе надо объяснять, что будет, когда вороны узнают о… – она чуть замялась, но потом договорила, взглянув Андрею в глаза: – О твоих фамильярах?

Андрей вздрогнул.

– Ага, – довольным голосом сказала девочка, – так и знала. Ты никому не рассказал о мангусте? И наверное, даже сам еще не знаешь, для чего он?

– Откуда тебе известно?.. – беспомощно пробормотал он.

– Неправильный вопрос. Тебе нужно спросить: что мне известно. Так вот, когда Поводыри и Инквизиция узнают о твоих фамильярах, жить тебе останется недолго. Девочке-ворону, которая предала своих, – тоже, но она меня не волнует.

– А я… тебя волную?

– Бинго, как говорят у вас. Вот правильный вопрос. Еще как. Потому что мне нужно, чтобы ты вернул к жизни моих родных.

– Кого?

– Род Ястребовых, разумеется. Кстати, тебе это нужно не меньше.

– Почему это?

Андрей не стал ей сразу говорить о том, что он больше не собирается никого оживлять. Хватит с него одной этой… Наташи, которая сейчас сидела перед ним и смотрела своими жуткими черными глазами.

– Ну, тебе же будут нужны союзники.

– В чем?

– В грядущей битве, разумеется, – в голосе Наташи мелькнуло раздражение. Кажется, ей надоело объяснять очевидные, с ее точки зрения, вещи. Она вздохнула и, наклонившись ближе, сказала тоном учительницы младших классов: – Грядет битва, Андрей. Потому что маги не отдадут тебя воронам просто так. Они попытаются драться за тебя. Но не за тебя лично, а за то, что ты можешь им дать. Однако именно тут большая разница. Когда они поймут, что обречены – а это скоро случится, – они тебя отдадут. В обмен на свои жизни. Так всегда делается. Приз отдают победителю, за него не умирают. И за тебя никто не станет умирать. Поэтому ты уже сейчас обречен.

Андрей вдруг вспомнил предсказание пифии: «Не буди мертвецов… Ты утопишь всех в крови». «Я уже разбудил, – подумал он, глядя на воскрешенную девочку с глазами и речью старухи. – А теперь она говорит, что грядет битва». Андрей что, действительно станет причиной войны между магами и Инквизицией? Утопит всех в крови, как сказала пифия?..

«Нет, нет, только не это. Я не хочу», – подумал он. Но он не знал, что делать. Когда за тебя собираются драться, как за какой-то приз… Что делать призу, чтобы