Мысль сменить страну приходила к ней чаще и чаще, но Гйол крепилась и воздерживалась от этого поступка. Во-первых, в России легче скрываться, чем во Франции или в Англии. А во-вторых, она твердо решила закончить свои дела с российскими Знающими. Потом можно будет сделать большой перерыв и улететь, например, в Америку, хотя неизвестно, не станет ли там ее безукоризненный британский выговор характерной приметой, по которой можно будет ее опознать в любом теле. Гйол пожалела, что не успела выучить ни испанский, ни немецкий. Латынь, так необходимая во времена ее детства, теперь помогала мало. Вот Йиргем, тот говорил на трех десятках языков и легко адаптировался к любой стране. Но Йиргему сравнялось уже несколько тысячелетий, когда Гйол стала его о́лни. Сама же она для йолны даже сейчас совсем молода и едва вступила в тот возраст, который ее сородичи называли «годами первой мудрости».

Задумавшись, Гйол не заметила, как задремала. Разбудили ее доносящиеся снизу голоса. Открыв глаза, йолна обнаружила, что троица вернулась в купе. Судя по всему, парни либо провели день в молчании, либо общались между собой шепотом, не желая ее будить. Сейчас же Олежка пытался выпроводить из купе тех двоих, с которыми Гйол познакомилась в вагоне-ресторане.

– Ты вот что, ара, или как там тебя, – стараясь звучать как можно тише, говорил Олежка. – Пошел отсюда на хрен, понял? Это Большого Геры девочка. Знаешь, кто такой Большой Гера, ты, дятел?

– Я твая мама дэлал, – громко сказал жирный вагон-ресторанщик Садык. – Твая мама па-всакому дэлал, и тваэво Геры мама дэлал. А ну, пашлы выйдэм атсуда, гэтваран.

Ахмет, стоявший у Садыка за спиной, распахнул дверь купе, выпуская приятеля наружу.

– Бздыш, падла, – сказал в дверях жирный, – правылна бздыш, казол.

– Сейчас посмотрим, кто забздит, – Олежка вскочил с полки и вырвал руку у пытавшегося удержать его Володи. – Чурка гребаная. А ну, пошли.

Удержать Олежку не удалось, и вся троица, один за другим, покинула купе.

Гйол заметалась: она осознавала, что события могут в любой момент выйти из-под контроля. Надо было спешить. Йолна спрыгнула с полки, схватила сумочку и уже хотела было выскочить из купе и бежать в голову поезда, чтобы попытаться при первой возможности покинуть его, но не успела. Из коридора донеслись крики и топот множества ног, дверь в купе распахнулась, и в нее протиснулись двое Олежкиных друзей. Самого Олежку они несли на руках, и тот постанывал, пальцами зажимая рану в боку, из которой обильно хлестала кровь.

– Мотайте отсюда, – сквозь зубы бормотнул рыжий Володя. – Сейчас менты набегут.

Воспользоваться советом Гйол не успела.

– Атпусты руку, волк, – раздался гортанный голос из коридора. – Сказал, атпусты, болна, да. Он пэрвый палэз, началник, атвэчаю, мамой клянус. Сказал, телка какова-та Геры. Балшого Геры телка, да.

– А ну, посторонитесь, – в купе размашисто шагнул человек в форме сержанта милиции. Другой, тоже в сержантской форме, маячил в коридоре, удерживая брыкающегося азербайджанца в полусогнутом положении.

– Сержант Волков, – козырнул вошедший. – Документики попрошу всех. А вас, мадам, это в особенности касается.

Воды священного озера, обычно зеленовато-прозрачные, казались в предрассветной тьме почти черными. Еще не так давно это место было бы людным даже в такой час, но вот уже несколько лет, как величественные храмы Ипет-Исута пустуют, покинутые опальными жрецами. Теперь и сами храмы, и земля, на которой они стоят, принадлежат фараону, а ему нет дела до былой славы «избранных мест».

Йиргем шагал вдоль берега с нарочитой неторопливостью. Случись неподалеку прохожий, он мог бы подумать, что человек решил неспешно прогуляться поблизости от храма, пускай и в столь неподходящий час. На самом же деле чувства йолна были обострены до предела. Глаза отмечали шевеление каждой травинки, ушные раковины воспринимали даже те звуки, что для человеческого уха обычно неуловимы. Мышцы Йиргема готовы были в любой миг сорвать йолна с места или, напротив, сдержать движение, уподобив тело каменной статуе. Кожа – ощутить исходящее от человека тепло на расстоянии в добрый десяток шагов.

Подобные умения достигались годами упорных тренировок. Сейчас Йиргем заставлял тело жить и действовать гораздо быстрее, чем было предусмотрено природой. За это приходилось расплачиваться – тело стремительно старело, и сутки такого напряжения могли превратить Йиргема в дряхлую развалину. У более опытного йолна, разумеется, сил ушло бы гораздо меньше. Впрочем, главное, чтобы осталась хоть малая их толика, достаточная для смены тела. Как сказала Мйелна, сейчас было не время для бережливости.

Йиргем двигался по узкой полосе земли между водой и стенами храма. Вдалеке, на другом берегу изогнутого полумесяцем озера, замерла Муйтх. Она услышит каждое произнесенное у храма слово и, если понадобится, последует за рельо́. Или же вернется домой и сообщит семье все, что удастся узнать.

Все йолны в семье Йиргема были молоды, очень молоды. Все в избытке обладали умом и храбростью, но, увы, не опытом.

Части из них придется после этой ночи менять тела. Йиргему и Муйтх придется наверняка.

Накти не торопился выйти навстречу демону. Долгое ожидание должно было заставить того волноваться, а значит, совершать ошибки. Глядя из темноты на такое знакомое лицо, Накти напоминал себе о том, что перед ним – не Юти, точно так же, как демоница в подвале – вовсе не юная ученица повитухи. Это тела, всего лишь тела, и владевшие ими прежде люди не найдут себе счастья в посмертии, ибо до сих пор не получили погребения. Если Накти пронзит ножом сердце демона, то поможет сыну своего старого друга. Не говоря уже о том, что спасет тех, кого этот демон, останься он жив, неминуемо убьет в Кемете. Только почему же так тяжело на сердце, словно от недоброго предчувствия…

Пока что все шло по плану. О том, что предстоит сделать, Накти с Рахотепом начали говорить давно, еще в Абу, но точный план составили лишь по возвращении. Судьба преподнесла им подарок, позволив наверняка понять, в каком из домов, окружающих храмы Ипет-Исута, живут демоны. Удачей было и то, что удалось похитить молодую демоницу. Если верить словам Эмсафа, чудовища привязаны друг к другу не меньше, чем бывают привязаны люди. Осталось надеяться на правдивость этих слов.

Демон, переминавшийся с ноги на ногу в ожидании, принялся теперь расхаживать взад-вперед, все чаще озираясь по сторонам. Накти вздохнул и, впервые за долгое время, шепотом вознес богине храма молитву.

Йиргем не подал виду, что почувствовал человеческое присутствие. Дойдя до угла храмовой стены, он остановился, словно в растерянности, и принялся оглядываться по сторонам. Люди прятались дальше, за стеной, Йиргем слышал их дыхание. Оно доносилось из разных мест, и Йиргем понял, что люди поступили так же, как йолны. Скорее всего один из двоих выйдет к нему, а оставшийся будет наблюдать со стороны.

Раздались шаги – человек сдвинулся с места и теперь приближался. Мгновение спустя из темноты храма, передвигаясь нарочито неторопливо, выступил Накти. Йолн не сомневался, что старый писец причастен к исчезновению Лутх, но не думал, что у того хватит храбрости самому явиться на встречу.