я не тот человек, от которого вы должны скрывать эту информацию. Я хочу помочь, но, к сожалению, мои руки связаны до тех пор, пока вы не скажете мне правду. Только мне. Что вы искали в мастерской мисс Кёртис, Джесмин?

Что?

Глупый смешок.

– Да понятия не имею!

Адвокат сдержанно вздохнул и вновь кивнул на монитор.

Девушка на экране в этот момент подкуривала сигарету и выглядела не на шутку взвинчено, находясь посреди разгромленной мастерской Эшли, которая, к слову, считает, что любая творческая деятельность является страшно неблагодарной и невыгодной. А тут она, значит, художника в себе почувствовала? Смех, да и только!

И вообще – я не курю!

Родригес перемотал вперёд и теперь на чёрно-белой картине полыхал огонь.

– Вы подожгли мастерскую мисс Кёртис, – видимо решил напомнить ошарашенной мне, – сразу после того, как разворотили её до неузнаваемости. И пусть вы уверяете всех, что это была случайность и виной всему просто-напросто плохо затушенная сигарета, но, Джесмин, в данной ситуации этот аргумент не имеет никакой значимости. Вы вторглись в частную собственность известного художника и уничтожили все работы, которые уже в это время должны были находиться в галерее на выставке.

А-а… так Эшли ещё и известный художник. Надо же! Интересно, в каком тёмном месте она откопала свой талант?

Не подумайте, я люблю свою подругу. И я знаю свою подругу, как облупленную! Стоит мне лишь заикнуться о чём-то подобном и она высмеет меня как школьницу, вышедшую из туалета с прилипшим к ботинку куском туалетной бумаги.

– Что вы искали в мастерской?

– Приключения на задницу, – не выдержала и раздражённо вздохнула. – Кто вас нанял? Шелдон? Сколько стоят ваши услуги?

Густые брови Родригеса сдвинулись к переносице:

– Шелдон? Мистер Кёртис? Разумеется, нет, – адвокат откинулся на спинку стула и с важным видом сложил руки на груди. – Разве не вы меня наняли, Джесмин?

Я?!

Ох-ох. А не к этому ли усатому дядечке с горячей испанской кровью уплыли денежки Блэр?

– Эшли Кёртис говорит о неком диктофоне с некой провокационной записью на нём, – адвокат буравил меня своими тёмными глазёнками, – эту вещь вы искали в мастерской?

– Сколько мне светит? – перевела тему.

– От года до трёх. И если продолжите на каждом заседании выдирать по клоку волос с головы обвинителя, то это число значительно увеличится.

– Значит, меня обвиняют за поджёг и порчу чужого имущества?

– А также за незаконное проникновение на территорию частной собственности, – кивнул адвокат.

Я цинично хихикнула:

– А за то, что я у неё мужика перед свадьбой увела, обвинений не поступало?

– Суд не занимается подобными вопросами, если только не был нанесён физический вред здоровью кому-либо из сторон.

– Миленько.

– С сегодняшнего дня вы под подпиской о невыезде, Джесмин, – сменил тему Родригес. – Я позвоню вам завтра и назначу новую встречу. И да, Джесмин, прошу, больше не игнорируйте мои звонки, иначе я не вижу смысла в том, чтобы быть вашим адвокатом.

Интересно, а деньги адвокаты возвращают, если от них отказаться?..

Уже через несколько минут, со всем своим законным имуществом, то бишь с сумочкой на плече, шагала куда подальше от здания суда, где сутки провела в изоляторе и мечтала поскорее оказаться дома, чтобы смыть себя вонь матраса на котором лежала.

Записка, написанная от моей руки, словно огромный булыжник отягощала сумочку и тянула к земле. Ни одна зеркальная витрина не ускользала от моих глаз.

Всего лишь я… Такая же как всегда. Неужели стоит мне проснуться и та, стервозная Джесмин займёт свой пост и продолжит портить жизнь всем, кто её окружает?..

Боже… меня две. Как не сойти с ума?

Риджа в моей квартире не оказалось. И на том спасибо. Приняла душ, всё ещё сражаясь с объёмом информации обрушившейся на мою голову, и пыталась придумать, как поступать дальше. Пора ли уже возвращаться, или стоит копнуть глубже? Дэнди ждёт от меня недостающих кусочков пазла, а я даже понятия не имею, как они выглядят. Иду вслепую, не различая дороги.

Когда уже эта дорога закончится?..

И вновь пришлось покопаться в гардеробе, чтобы отыскать что-то менее экстравагантное, чем, например, откровенное кружевное платье с вырезом до пупа. Джинсы и ещё одна спальная футболка – лучшее, что нашлось.

Чтобы ещё и в голодный обморок не упасть решила позавтракать. Это тело, видимо, со вчерашнего дня ничем не подкреплялось.

Не успела дожевать второй бутерброд с сыром, как в сумочке зазвенел мобильный, и кусок хлеба застрял где-то посередине пищевода.

«Элена».

Решилась поднять трубку лишь тогда, когда эта женщина позвонила в третий раз.

– Да, – прошептала не своим голосом.

– Джесмин! – зазвенел на всю кухню её возмущённый голос. – Дрянная девчонка! Ты почему трубку не берёшь?! Сотню раз тебе звонила и никакого ответа! Хоть бы смс написала! Где ты была? С Риджем надеюсь? Как прошло слушание? Ну? Чего молчишь? Всё в порядке? Твой парень ничего не знает? Ты поставила эту сучку Эшли на место, как учила тебя мамочка?

Думаю, зря я завтракала. Потому что меня вот-вот стошнит.

– Я… – начала едва слышно, до боли в суставах впиваясь пальцами в край стола. – Я была в изоляторе.

– ЧТО?! В каком ещё изоляторе?! Где ты сейчас? Говори, я приеду! Возьму такси… У тебя есть деньги? Мне нечем его оплатить.

– Не надо приезжать, – голос зазвучал громче.

Невозможно. Сложно. Дико до звона в голове, до дрожи в коленях говорить с человеком, который даже не догадывается, как жесткого на самом деле поступил с собственным ребёнком.

– Джесмин! Чего молчишь? Эй, я к тебе обращаюсь!

– Не надо… приезжать, – собравшись с силами, повторила и глубоко вздохнула. – Я… то есть, мы наняли Родригеса за деньги Блэр, верно? – Кусочки пазла – вот, что важно. Всё остальное… Элена и наши с ней отношения – ненастоящее, пустое. Я даже обвинить её ни в чём не могу, потому что эта женщина не оставляла младенца на пороге церкви. Это сделала моя настоящая мать.

– Ну да, – с усмешкой, фыркнула Элена. – А где ещё нам, по-твоему, было их взять, чтобы нанять адвоката? Головой надо было думать, а не задницей, дорогая, когда бросала непотушенный окурок в мусорное ведро! И будем считать, что я якобы верю в неосознанность этого действия. Но теперь из-за тебя мы ещё больше увязли в долгах.

– Почему бы Эшли самой не рассказать о диктофоне на суде? – решила зайти с другой стороны, так чтобы не вызвать подозрений. – Я ведь его искала, и Эшли об этом знает.

Своими догадками попала в точку.

Элена холодно рассмеялась:

– Диктофон сгорел