— Судьба, Тивор, — это чудовище, которое придумали старики, чтобы было на кого спихнуть грехи и пороки перед смертью, — он наградил меня удивленным, раздраженным взглядом и вышел.

Упрямый волк, я действительно пыталась дать тебе шанс.

Тивор Железный Волк, Сын Каменной стаи, Черный Страж Великого князя Малейского

Я вышел от Калисто злой, раздраженный и еще больше запутавшийся в собственных мыслях, воспоминаниях и чувствах.

Немного остужал голову тот факт, что ночью мне все-таки удалось отправить вестника Августу. И то только потому, что я надиктовал его заранее, еще на корабле. Рядом со мной и лисом постоянно был кто-то из команды: Сайрус, Калеб, Гидеон, даже Вагор. Подобное внимание к моей персоне не могло не вызвать подозрений, да и волк внутри периодически порыкивал, предупреждая об осторожности.

С лисом поговорить так пока и не удалось. Если на острове нас не оставляли в покое, то на корабле, будто специально растащили по разным углам. Оборот назад Сайрус увел барона с собой на нижнюю палубу, якобы нуждаясь в помощи.

И Кали… Лесные духи, дайте мне сил.

И ведь не было ничего такого, она ничего не делала, просто смотрела на меня, просто была. А у меня мысли путались. Я превратился в озабоченного идиота, с чуть ли не капающей слюной. Только боги знают, каких трудов мне стоило не наброситься на нее сейчас, не смять эти губы. И это ее долбанное перо!

Я кромсал на кухне какие-то овощи, стараясь сбросить охватившее тело напряжение.

А ведь она рядом, так близко. Так искушающее близко. Бесовка!

Наш разговор заставил сомневаться еще больше, ее слова застряли в голове. Такие простые они звучали приговором. Они отдавались бесконечным эхом в сознании, и я никак не мог переключиться на что-то другое.

Нож, тонко звякнув, вошел в дерево разделочной доски. Я оперся обеими руками о стол и закрыл глаза.

Ее запах все еще забивал ноздри, ее голос все еще звучал в ушах, и я все еще видел, как розовый кончик языка слизывает с уголка верхней сочной губы хлебные крошки.

Я засунул руку в карман и достал портрет лисы. Смотрел на него теперь практически постоянно, не для того, чтобы перестать думать о Кали, на это я уже не надеялся, для того, чтобы просто вспомнить, как выглядит Дарина.

На хер!

Я убрал деревянный треугольник в карман и вылетел из камбуза. Почему веду себя, как послушница в кабаке?!

Барона нашелся вместе с Сайрусом на пушечной палубе, мальчишка помогал нагу обновлять плетения пороховых обезьянок. Я схватил лиса за шкирку, вздернул на ноги.

— Верну юнгу тебе через двадцать лучей, — рыкнул, утаскивая несопротивляющегося барона в каюту.

— Не торопись, — донеслось веселое мне в спину.

— Что происходит? — пискнул мальчишка. Я бросил на комнату завесу тишины и уставился в испуганные глаза.

— Я сейчас задам тебе вопрос. Один простой вопрос, но прежде чем ответить на него, ты должен очень хорошо подумать.

— Слушаю.

— Пятнадцать лет назад, в Кромеле, твоя сестра видела меня?

— Не знаю.

— Лис, — прошипел я, встряхивая мальчишку, нарочно позволяя волку подступить ближе к поверхности.

— Я действительно не знаю, — стремительно побледнел бароныш. — Но Дарина никогда не говорила о тебе, никогда даже не намекала. — Я глухо рыкнул.

— Она знает, что мы помолвлены?

— Отец сказал, лет пять назад, что у нее есть жених, — пробормотал Мэт.

— И?

— Она согласилась.

— Дарина знает, кто я? — барон втянул голову в плечи, весь сжался в комок.

Я буквально заставил себя разжать руки, отступить от него на шаг. — Рассказывай.

— Я, правда, ничего не знаю. Отец никогда не обсуждал со мной этот вопрос. Просто сказал, что у сестры появился жених, говорил, что был удивлен, но сделка хорошая.

— Сделка, — протянул, скрипнув зубами.

— Он говорил, что твой волк проснулся, среагировал на нее, что лучшей партии ей не найти, — тараторил лис без остановки. — Она чиста, папа всегда пристально за этим следил, ты же знаешь, лисам только дай свободу. Да и не будет сестра артачиться, и жена из нее нормальная выйдет, только спесь немного сбить, этикет знает, мордашка симпатичная и…

— Я тебя понял, — усмехнулся. — Возвращайся к канониру. — Парень выскочил за дверь. Я прислонился лбом к стене и расхохотался.

Ситуация из разряда бреда.

Получается, правду знает только Дарина? Как бы связаться с лисой?

Отправлять очередного вестника, который не сможет даже оторваться от палубы? Я, конечно, растерял последние мозги, но чутье оставалось при мне, и оно просто орало о том, что пока я на «Пересмешнике», долбанное заклинание так и не сработает. Остается ждать Шагара. Продержусь ли до Шагара?

Нет.

Вслед за мыслью пришла какая-то странная смесь из обреченности, смирения и облегчения. Волк внутри утвердительно тявкнул, вызывая улыбку.

Я выбрался на верхнюю палубу и с затаенным удовольствием вдохнул ночной прохладный воздух, и тут же дернулся, как от удара. Сбежал от воспоминаний, чтобы наткнуться на соблазн. За штурвалом стояла Кали.

Птичка чему-то тихо улыбалась, слегка прикрыв глаза, уверенно сжимая в руках светлое дерево. А я стоял в тени парусов и не мог оторвать от нее взгляд. От этой нежной, легкой, едва заметной улыбки. Теплой. Мягкой.

О чем ты думаешь птичка? Что видишь? Кому ты даришь это тепло?

Я был готов стоять вот так вечность, и дело было отнюдь не в желании, которое сводило с ума последние дни, не в жажде обладания, не в волке… Дело было во мне. Я желал, чтобы она думала обо мне, я хотел, чтобы видела меня, я мечтал, чтобы ее свет предназначался мне.

Хотел, желал, сгорал.

Через вдох я уже стоял за ее спиной, вдыхая запах хурмы, и никак не мог надышаться.

— Ты о чем-то хочешь спросить? — Кали слегка наклонила голову, но ко мне не повернулась, по-прежнему стоя спиной.

— Спросить? — мозги собрать в кучу не получалось.

— Или сказать? — тихий бархатный голос невесомой лаской прошел по телу, окутал. Я невольно придвинулся ближе, встал почти вплотную. Калисто едва заметно повела плечом, на вдох напряглась узкая спина, но потом тут же расслабилась.

— Я хочу тебя, — признание в собственной слабости далось на удивление легко. Правда, я не совсем понимал, какой реакции от нее жду, что хочу услышать в ответ.

— Знаю, — ровно и безэмоционально. Я опустил руки ей на плечи, слегка сжал, девушка не пошевелилась.

— И мой волк здесь не причем. Точнее при всем, но…