Заболтала я что-то тебя сегодня, но женщины вообще страшные болтушки, знаешь?

Я скажу еще только одно… Не знаю, почему именно сейчас решила с тобой всем поделиться, возможно просто что-то есть сегодня в воздухе, а возможно, это лишь женский каприз. Да, пусть будет каприз, это реальнее. Я люблю тебя, мой Ник, мой Король моря."

Я открыла глаза, и удивленный возглас сорвался с губ. Передо мной в воздухе, созданный из силовых нитей корабля, переливался всеми оттенками синего морской ландыш. Он горел и сверкал, слегка дрожал на ветру, почти слепил, а я стояла и дурная улыбка, от уха до уха, была на лице.

Я стояла на носу еще какое-то время, просто глядя на воду, не желая отрывать ладони от бортов. Но… но впереди уже мерцал огнями Эмрос, приветствовал ночных мореплавателей маяк, а воздух постепенно становился все гуще. Я не знаю, с чем это связано, но воздух в городах всегда казался плотнее. И короче, да. Надо было работать, надо было показаться на глаза команде, надо было свериться с картами и составить новый список дежурных, надо было переговорить с Калебом и Сайрусом, надо было составить вестника на Шагар, и надо было решить, кто останется на ночь на корабле. Может снова всех отпустить? Они издергались со мной за эти три дня. В памяти всплывали обеспокоенные лица. Н-да, таких концертов я не давала никогда. Просто королева драмы, богиня трагедии. Аплодисменты, господа, бурные овации.

— Мой капитан, — брови Брогара в удивлении взлетели вверх.

— Доброго вечера, — качнула я головой.

— Как вы себя чувствуете, мой капитан?

— Хорошо, на удивление очень хорошо. Ребята на камбузе?

— Да, прикажите позвать?

— Не надо, я сама к ним спущусь, — улыбнулась я, разворачиваясь к лестнице в трюм.

Мое появление произвело фурор. Сначала лица команды вытянулись, на три вдоха повисла тишина, а потом раздался такой гомон и гвалт, что я невольно отступила на шаг. Так кракены орут во время брачного периода. Мрак.

Через пол оборота всеобщего выражения радости капитану, мне наконец-то удалось, не иначе Ватэр вмешалась, протиснуться на лавку и получить вожделенную тарелку с едой. Я смела все за несколько вдохов, не особо замечая, что конкретно глотаю.

— Калеб, когда закончишь с делами, поднимись на капитанский мостик, — обратилась я к эльфу и поспешила сменить Брагора за штурвалом.

Но стоило мне сделать несколько шагов по полутемному трюму, как я впечаталась носом в нечто твердое. Тивор.

— Капитан, — оборотень придержал меня за плечи, как будто мне это действительно требовалось, и отодвинул от себя, но не отпустил. Все еще в раздумьях?

— Извини, не заметила, — легко пожала я плечами, освобождаясь из плена его рук.

— Птичка, как ты себя чувствуешь? — он насторожено заглянул мне в глаза. Птичка? Я сощурилась.

— Отлично. И не называй меня так, мы с тобой на эту тему уже разговаривали. — Волк что-то глухо рыкнул, не двигаясь с места, загораживая мне выход. Что ж он такой широкий-то? — Пропустишь? — Тивор не сдвинулся с места, прожигая меня странным взглядом. Я нарочито громко вздохнула и принялась его обходить. Нет, обползать, так вернее. Стоило мне прижаться к нему, как он с шумом втянул в себя воздух, мышцы груди под моей рукой заметно напряглись, потемнели глаза. Сам напросился. Я вжалась в него плотнее, нарочно скользя грудью по предплечью, на короткий миг оседлала его ногу. Вол зарычал, а я уже стояла за его спиной, собираясь уходить.

— Бесовка! — схватил он меня за локоть, сверля меня взглядом со смесью легкой злости и разгоревшегося желания. — Не играй со мной в эти игры!

— Сам виноват, — рассмеялась я, освобождая свой локоть, чувствуя, как меня саму едва ли не трясет от мимолетного контакта наших тел.

Мужчина резко развернулся и скрылся на камбузе, я же отправилась к штурвалу, пытаясь угомониться.

Через пятнадцать лучей за моей спиной стояли Калеб и Сайрус.

— Ты вспомнила? — наг все-таки очень нетерпеливый мальчишка.

— Да.

— И? — на этот раз задал вопрос квартирмейстер.

— На Шагаре, — уверенно кивнула я, слегка поворачивая штурвал. А огни Эмроса с каждым вдохом становились все ближе.

— Как он там оказался? — вскинул брови вверх эльф.

— А как твой оказался у градоправителя? — пожала я плечами. — По-моему на сегодня это последнее, о чем стоит серьезно задумываться.

— Ты уверена, что он все еще там? — снова перехватил инициативу Сайрус.

— Абсолютно, — улыбнулась я. — Мы все успеем, и даже время покутить еще останется.

— Смущает меня эта легкость, — Калеб положил подбородок мне на плечо, наг сжал правую руку, оторвав от штурвала.

— Хрена себе легкость! Да я три дня вам нервы мотала, орала так, что до сих пор хриплю, и только боги знают, что еще творила. Так что Калеб, не смущайся, — повернула я к нему голову, сталкиваясь с очень уж внимательным взглядом.

— Ладно, сдаюсь, — фыркнул он мне в волосы, заставив передернуть плечами и хихикнуть — всегда боялась щекотки.

— Я думаю отпустить ребят погулять на этот вечер, — на самом деле просто хотелось побыть вдвоем с кораблем, постараться принять решение.

— Оставишь кого-нибудь?

— Не знаю. Вы что скажите? Кто более или менее уже оклемался? — повисла тишина, эльф убрал свой острый подбородок, Сайрус, наоборот, сжал руку сильнее.

— Давай ты сама у них спросишь. Если на берег захотят все, тогда уж решим.

— Ладно. Вы-то сами как?

— А они больше всего с вами возились, мой капитан. Они и господин кок, — прошелестел сзади Гидеон. Я перевела вопросительный взгляд на Калеба, тот хмуро кивнул. Я хмыкнула и с труом сдержала улыбку. — Гидеон, вы что-то хотели?

— Осмотреть вас, мой капитан. Вы очень быстро пришли в себя.

— Это плохо? — насупился Сайрус.

— Нет, господин канонир, просто необычно.

— Гидеон, вы собираетесь на берег? — повернулась я к василиску.

— Да, мой капитан, у меня заканчиваются травы.

— Сколько уйдет времени на осмотр?

— Лучей двадцать, мой капитан, — учтиво поклонился лекарь.

— Сайрус, объяви общий сбор на верхней палубе через двадцать пять лучей. Калеб, доведешь Ника?

— Спрашиваешь, — фыркнул эльф, с готовностью перехватывая у меня штурвал. Василиск пропустил меня вперед, и мы ушли в каюту.

На осмотр действительно ушло около двадцати лучей, лекарь фыркал, закусывал губу, что-то бормотал себе под нос, не переставая водить руками над моим телом. Я стоически терпела его издевательства, стараясь расслабиться и не шевелиться. Василиск не любил, когда во время осмотра его пациенты шевелились. Забавная привычка для лекаря. С трупами он раньше что ли работал?